Корона Дейлмарка

Джонс Диана Уинн

Они шли вперед быстро, но ступали осторожно, глубоко уверенные в том, что этот золотой дворец представляет собой всего лишь донельзя хрупкую иллюзию. В каменном коридоре у Йинена и Митта сразу невыносимо запершило в горле, но ни тот ни другой не позволили себе от души откашляться и лишь потихоньку кхекали, пытаясь прогнать неприятное ощущение.

Внезапно путники оказались на развилке.

– Куда теперь? – прошептал Морил.

– Иди, куда ведет квиддера, – чуть слышно выдохнул Киалан.

То ли инструмент действительно указал дорогу, то ли

Морил сам сделал выбор, но все решительно, хотя и на цыпочках, пошли дальше, в сердце дворца. Они ступили в коридор из того же камня, только с очень низким потолком. Киалану и Митту пришлось пригнуться. Морил прошел под массивной каменной балкой и оказался на окутанной чуть заметной туманной дымкой лестнице. Она привела их в небольшой зал. Здесь оказалось теплее, чем в коридорах, которые они миновали. Вдоль зала тянулись каменные скамьи, а у дальней стены стояло большое каменное кресло. Прежде всего путники заметили, что в основании кресла зияет странная брешь, будто там чего-то не хватает, – и потом только увидели массивный золотой обруч на сиденье.

Они все догадывались – нет, точно знали, – это корона. И каждый ждал и надеялся, что кто-нибудь другой сделает несколько шагов и возьмет ее. Однако, прежде чем кто-либо успел набраться храбрости, с правой скамьи вскочил молодой человек.

– Ну наконец-то! – воскликнул он, несомненно радуясь их появлению. Незнакомец бодро подошел к каменному креслу – нет, конечно же, это был трон! – и поднял корону. – Я уж боялся, что мне никогда больше не придется этого сделать! – Он повернулся, держа корону на вытянутых руках.

Путники замерли, глядя на рослого широкоплечего молодого человека. В его движениях угадывалась какая-то неловкость. Этим он очень походил на Митта, тогда как лицо его имело совершенно неоспоримое сходство с Йиненом. У него был точно такой же нос – длинный и словно нацеленный на что-то. Когда же незнакомец снова стал анфас и не без удивления посмотрел на них, то девочка сразу же решила, что он очень похож на Венда, а все остальные поразились его сходству с Маевен, хотя в лице незнакомца угадывались черты и Морила, и Киалана. А Митту он показался похожим еще и на Старину Аммета, так как у него оказались точно такие же взлетающие при каждом движении золотистые волосы.

– В чем дело? – спросил молодой человек. – Почему вы молчите?

– А можно говорить? Все это не рассыплется от шума? – прошептал Морил.

Юноша звонко рассмеялся:

– Только не это. Эта часть сделана куда крепче, чем все остальное. Это, можно сказать, моя твердыня.

– Это… э-э-э… а кто вы такой? – поинтересовался Митт. – Но если спрашивать нельзя, то простите.

– Меня зовут Хэрн, – просто ответил молодой человек. – Когда-то, давным-давно, я был здесь королем.

Все пятеро открыли рты, но тут же закрыли их и набрали воздуха, чтобы спросить короля, не Бессмертный ли он. Набрали и тут же выдохнули, далеко не уверенные в том, что этот вопрос стоит задавать. Лицо, одежда и фигура короля имели тот же самый лишенный теней золотой отблеск, как и все

в этой части дворца. Если смотреть на него под определенным углом, чуть сбоку, искоса, можно было заметить исходящие из его тела яркие лучи. Они и позволяли как следует рассмотреть его лишь в фас, и никак иначе. Хэрн снова расхохотался:

– Не бойтесь. Я здесь лишь потому, что на смертном одре попросил Единого, чтобы он позволил мне своими руками поднести корону новому королю.

– Что же заставило вас… – хором загомонили Киалан, Морил и Йинен.

– Сделать такую глупость? – закончил за них Хэрн. – Я знаю, что вы подумали. Так вот, то, о чем попросишь Единого, не может не исполниться.

– Значит, вы Бессмертный, – сказал Митт. – В некотором роде.

Хэрн пристально взглянул на него. Его лицо сделалось суровым и сморщилось; таким же было лицо Митта в Гардейле.

– В некотором роде – да. Я всю жизнь боялся рано или поздно обнаружить, что бессмертен. И из-за этого всегда был очень осторожен: ни разу никому не позволил нарисовать меня или сделать еще какое-нибудь изображение; знаете, ведь именно таким образом Бессмертных постепенно обожествляют. А затем пришло время умирать, и я ошибся, обратившись с просьбой, – вот и получил в награду эту полужизнь.

Митт открыл было рот, желая что-то еще сказать, но Хэрн покачал головой. Напряжение сошло с его лица, и оно обрело деловитое выражение.

– Нет. Позвольте мне сначала спросить, кто претендует на эту корону. Вы все, кроме одного, имеете равные и полные права на нее.

Никто ему не ответил. Каждый с надеждой смотрел на остальных.

– Ну так что же?! – воскликнул Хэрн. – Разве вы пришли не за этим?

Маевен смело откашлялась:

– За этим. Но я думаю, мы должны добыть ее для Амила Великого.

Хэрн пожал плечами.

– Это для меня новость, – сказал он и шагнул к прибывшим, по-прежнему держа в руках золотой обруч.

Все отступили на шаг, а потом застыли, чувствуя себя последними трусами. Но это и в самом деле пугало. Хэрн, окруженный сияющим ореолом, казался полупризрачным, но его личность оставалсь столь же сильной, как, по-видимому, в те годы, когда он был королем. «Сила – главное, что у него осталось», – думал Митт. А сама корона была массивной, очень реальной в нереальных руках Хэрна. Ее отлили из такого чистого золота, что в ярком свете она сияла оранжевым блеском. Хэрн остановился перед Морилом:

– Ты претендуешь на эту корону?

Юный менестрель громко сглотнул. Все понимали: его ответ будет обращен прямо к Единому, а пример Хэрна убедительно доказывал, что в этом разговоре у человека нет права на ошибку.

– Нет, – отказался он, – я не желаю быть королем. Я хочу стать менестрелем, каких еще не было, и очень хорошим, если получится.

Хэрн кивнул и перешел к Йинену:

– Ты?

Йинен облизал губы. Он был еще бледнее, чем Морил.

– Нет, не я. Я… я хочу быть моряком, и если стану королем, мне никогда этого не позволят, потому что моряк может утонуть.