Корона для бунтарки
Шрифт:
Открыв чехол с платьем, я чуть не рассмеялась в голос.
– Я это не надену.
– Почему же? –спросила Саша в таком же брезгливом тоне, копируя меня.
– Потому что это не мой стиль, -привела аргумент я.
– Микки, это не оправдание. Есть такое понятие – нужно. Совсем не в моем стиле сейчас стоять здесь и спорить с тобой, но я же это делаю. К тому же, в этой грязной куртке тебя все равно никто перед камерой не поставит.
– Эй! Между прочим, это единственная моя вещь, которую я стираю.
Саша хотела возразить, но просто
Я еще раз оглядела это пирожное и скривилась. Даже дотрагиваться до ткани не хочется.
– Неужели в двадцать первом веке принцессы не могут носить то, что им нравится? –возразила я.
– Скажи спасибо, что тебя не заставляют надевать тяжелый парик и корсет, -ответила Саша, все еще прижимая дверь спиной.
– Лучше уж парик и корсет, но со штанами.
Саша рассмеялась.
– Ох, Микки, ты совсем ничего не понимаешь. Неужели вам не рассказывали, каким пыткам подвергались женщины в прошлых веках? И все это они терпели во имя красоты, а сейчас у тебя есть все безболезненные способы.
– А как же мои моральные принципы? Я буду страдать в душе, -надавила я на жалость.
– Не говори чепухи. До интервью остались считанные минуты. Надевай платье и покончим с этим. Вот Кейтлин всегда в платье ходит.
– Саша, скажи, а правда, что все должны ровняться на правителя? –не в тему спросила я.
– Конечно, -уверенно ответила тетя.
– Тогда я хочу, чтобы королем стал Питер, и тогда я смогу надевать брюки!
– Хорошо, -Саша открыла дверь и вышла из комнаты. –Я жду тебя у себя через пятнадцать минут. В платье, -и закрыла дверь.
Вот так меня поставили прямо перед фактом и не дали никаких других вариантов.
Вы можете подумать, что в платье нет ничего ужасного, но я никогда такое не носила. Это тоже самое, что неформалка придет в балетной пачке или байкер наденет ролики. Представляю, как смешно я сейчас буду выглядеть.
Фасон платья совсем не подходил моей фигуре. Юбка достает до колен, она даже не пышная, а какая-то прямая, но не обтягивающая. Вверх без рукавов, черный пояс, но сам цвет платья просто ужасен. Оно белое.
Знаю, нет ничего плохого в этом цвете, но, когда так много, начинаешь уже потихоньку его ненавидеть. А ткань еще и в мелкий горошек.
Кое-как я все-таки его нацепила, но в зеркало смотреться наотрез отказывалась, иначе точно психану и порву платье. Саша у двери оставила для меня туфли-балетки, которые казались еще хуже, чем платье. Они вечно соскальзывали с пяток, заставляя меня спотыкаться.
В своей комнате тетя встретила меня с распростертыми объятьями. От нее исходили слова восхищения, что-то вроде: «Микаэла, какая ты красивая!» или «Микаэла, как тебе идет это платье!». И вот не стыдно ей врать прямо в лицо?
Как бы там ни было, но на переодевание уже времени не оставалось. Саша под пристальным взглядом следила за работой визажиста. Макияж мне почти и не делали, только
Мои густые волосы стянули в пышный пучок и закрепили его серебряной лентой. Ну я прямо леди голубых кровей из 20-х годов. Такое мне не подходит.
– А еще не поздно все отменить? –ныла я, с отвращением разглядывая себя в зеркале.
– Нет, Микаэла. Не понимаю, почему ты так страдаешь? Ты же прекрасно выглядишь, -сказала Саша, поправляя свою прическу.
– Мне не нравится. Ты просто не понимаешь, каково это, потому что сама надеваешь то, что хочешь.
– Просто меня с детства приучали только к таким нарядам.
– И неужели тебе никогда не хотелось примерить… ну не знаю… байкерскую куртку?
– Знаешь, -Саша повернулась ко мне. –вообще-то мне всегда хотелось примерить леггинсы в радужный окрас и широкий свитер с каким-то желтым улыбчивым квадратом.
Я прыснула.
– Этого квадрата зовут Спанч Боб, между прочим.
– Правда? Кажется, я знала одного барона с похожим именем.
Вот теперь я рассмеялась, хотя по выражению лица Саши не похоже было, что она шутит.
– Хватит веселиться, -оборвала она меня. –Пора на выход.
– Не-е-е-ет, -вмиг улетучилось мое хорошее настроение. –Расскажи еще что-нибудь. Глядишь, так и пропустим всю церемонию.
– Ну нет, -Саша взяла меня за плечи и подтолкнула к выходу. –Ты меня не проведешь. И, Микаэла, -тетя развернула меня к себе и внимательно посмотрела в глаза. –ты же помнишь, что говорить стоит, а чего говорить не стоит?
– Конечно. Не зря же вы меня пугаете экзаменом по знанию этикета.
– О! Хорошо, что напомнила. На днях к тебе должен прийти учитель немецкого. Ты же знаешь этот язык?
– Ja, Fraulein, -я отсалютовала двумя пальцами от головы и вышла из комнаты. На самом-то деле я и на родном языке пишу с ошибками.
В зале для интервью было поставлено пять столиков из белого дерева, за каждым из которых сидел один претендент на трон. Эфир уже начался, а женщина-корреспондент уже рассказывала вступительные слова. Я закусила губы и, пригнувшись, пробежалась до своего места. Надеюсь, моей спины в кадре не было видно.
После эта же корреспондентка представляла каждого из нас по очереди, называла все титулы и кем он или она приходится скончавшемуся королю. Некоторые думают, что говорить о погибшем правителе при моем присутствии не очень корректно. Видите ли, я должна почувствовать себя некомфортно, сразу накатывает тоска, мысли становятся только об отце, а на глаза наворачиваются слезы. Эти люди ошибаются. Я совсем ничего не чувствую, потому что ни разу в жизни не видела его, не слышала его голоса, не наблюдала за его игрой в гольф и никогда не праздновала с ним Рождество. А те, кто обмолвился о правителе, сразу делает такое виноватое и растерянное лицо, глядя на меня, что жалко становится их.