Корона двух королей
Шрифт:
Улыбка тронула губы Согейра.
— Конечно, найдётся, отец.
Старик был такой маленький и скрюченный, что вот-вот согнулся бы пополам, если бы не посох. Голодные глаза его смотрели устало, а глаза его внука — угрюмо. Согейр вдруг ощутил, насколько его покрытый позолотой нагрудный панцирь выглядит неуместно. Он сунул руку в спрятанный под плащом кошелёк и достал оттуда несколько серебряных монет.
— Держите, — он бросил их мальчишке, — до ближайшей деревни пара лиг, купите себе еды. А в Паденброге у городской стены рядом с Воротами Молота, в квартале мастеров, в переулке над прачечной за одну монету вы сможете снять комнату. Спросите любого, где дом с голубыми ставнями — его все городские знают.
Мальчишка похватал монеты и разложил
Путники не могли поверить свалившемуся на их головы богатству — вдвоём они могли прожить на эти деньги пару недель, обеспечив себя хорошей едой и крышей над головой.
Дед заулыбался беззубым ртом, а его глаза наполнились благодарными слезами. Он кинулся благодарить воина, но Согейр в этом не нуждался.
— А ты, стало быть, из Паденброга? — спросил его старик, указывая на щит с бычьей головой.
— Я легат Королевских кирасиров. Из Туренсворда.
У мальчишки как-то странно расширились и без того огромные глаза, став похожими на два гигантских блюдца. Он затеребил дедов рукав.
— Эх, много вас из столицы по долинам скачет, — усмехнулся старик. — Та девушка тоже была оттуда.
— Какая девушка? — настороженно наклонил голову легат.
— Так та, в долине. Встретилась нам у юго-западного тракта на той стороне озера. С ней ещё трое слуг были. Добрая девушка. Вот, с внучком нам хлеба дала. — Старичок ткнул худенькой рукой в мешочек. — Она ещё говорила красиво, не из деревенских была — из благородных.
— Какого цвета у неё был плащ? — Нехорошее подозрение посетило легата.
— Так бурый, — ответил тот, — как твой, а на спине вроде бычья голова золотом вышита. Красивая такая девушка. Пальцы тонкие и белые-белые.
Вечера! Имя принцессы вспыхнуло перед глазами Согейра.
— Она ещё сказала, что едет в горы.
— Как в горы?! — воскликнул легат.
— Ну да. Ещё её слуги начали переспрашивать — будто собирались в другое место, но она настояла.
— Куда именно они поехали, она не сказала?! — Эта новость прозвучала как гром среди ясного неба.
— Так в Долину королей. Зачем, не сказала.
Это могла быть только Вечера! Ревущий почувствовал волнение хозяина и затоптался на месте.
— Когда это было?
— Так утром ещё.
— Мне нужно ехать! Благодарю, отец!
— Не за что, воин, — ответил старик, но Согейр уже дёрнул поводья, и Ревущий помчался вперёд.
В голове Согейра ясно вырисовывалась карта королевства. И легату, мысленно следовавшему её дорогами, на ум приходил неутешительный вывод — он не успеет перехватить Вечеру до того, как она окажется в горах среди ночи, и его поразило её безрассудство.
Долина королей была местом легендарным и очень опасным для неподготовленного путника. Неровные хребты Многоликой горы за Паденброгом служили западной границей этого места, расстилающегося кручами до самых Диких гор. На южном краю находились Звенящие скалы, две из которых наводили ужас на заплутавших путников — Рога Саттелит. Так назвали в народе гору, что служила входом в этот некрополь. Когда-то это была обычная скала, но, когда умер Ардо Роксбург, она раскололась на части от вершины до самого основания в виде двух острых рогов. Народ зашептал, что Саттелит сама раскрыла ворота в горы для короля, и наследник Ардо, Дитман I, повелел похоронить отца в недрах каменной долины. С тех пор всех королей династии Роксбургов хоронили именно здесь, выбивая в камне склепы и закрывая их дверями из обсидиана с изображениями картин из славной жизни покойного. Таились эти склепы и в самой глубине скал, среди прорубленных лабиринтов, и снаружи, спрятанные за разросшимися пёстрыми альмионами, где никто не мог нарушить покой мёртвых, поэтому мало кто мог найти места захоронений, не побывав там раньше. Потеряться в этих горах было равносильно смерти — такое уже бывало. Порой здесь находили тела мародёров, погибших от голода и холода или от зубов местных волков, предпочитавших горной козе или зайцу человеческую плоть. Вечера, равно как и её слуги, никогда в этих местах не была, а потому сердце Согейра билось на уровне горла от испуга, что он её не найдёт или найдёт мёртвую. В голове вихрем проносились самые кошмарные мысли. И как она только могла додуматься отправиться туда? Нетрудно было догадаться, куда она направилась, но какой дорогой она пошла, одним богам ведомо. Королева говорила, что писала дочери, где похоронили её брата — в гробнице под альмионом, что рос прямо из скалы. Но как она думает её найти, если альмионы — единственные деревья, что прижились в Долине королей, а обсидиановые двери гробниц в ночи не видны?
Согейр достиг подножия Рогов Саттелит, когда на небе уже начали появляться первые звёзды, среди которых ярче всех сияла тёзка принцессы. Когда среди тьмы легат сумел разглядеть пламя далёкого костра, словно огромная ноша свалилась с его плеч. Слава богам, принцесса одумалась и не пошла в горы ночью. Он пришпорил Ревущего и через несколько минут настиг беглецов.
Сбоку от левого рога Саттелит трое слуг в толстых плащах винного оттенка с узором из трёх золотых монет сгрудились вокруг костра, как продрогшие воробьи, и жарили куски хлеба, насадив их на длинные палки. Ещё только подъезжая к ним, Согейр понял, что не видит ни на одном из плащей золотую бычью голову, и страх снова неприятной дрожью скользнул по спине.
Слуги отпрянули от костра, когда воин выскочил на них из ночи, как разбойник. Испуганные лошади заржали. Бык грозно заревел. Курносый мальчишка-слуга неуклюже выхватил ксифос и едва не ранил служанку.
— Где принцесса?! — Согейр спрыгнул с Ревущего и одним ударом обезоружил смельчака. — Я легат кирасиров! Королева приказала мне встретить Вечеру по пути в Паденброг! Где она?!
Он сбил безоружного с ног.
— Она у… ушла, — заикался слуга. — Ушла! Сказала нам оставаться тут. Никого с собой не пустила.
— И вы её послушали?!
— Она приказала. Сказала ждать! Сказала, что… отхлещет плёткой, как скотину, если ослушаемся. Пожалуйста, не убивайте!..
Согейр кипел от негодования. Где теперь её искать? Где?
Он отшвырнул слугу в сторону, вскочил на Ревущего и опрометью помчался по тропе сквозь щель между рогов богини, вперёд, во тьму серого камня и наступающей ночи.
Долина королей была лабиринтом из скалистых троп и дорожек, пройти по которым всегда было трудно, особенно если не знаешь, какой камень может тебя подвести. Сам Согейр выучил каждый бугор Долины, пока нёс на плечах гробы с телами короля Эдгара и принца Кирана, и прекрасно знал, как местные уступы бывают коварны.
Легат, ведя в поводу быка, долго брёл в наступающей тьме по узким тропинкам, которые петляли, извиваясь у него под ногами, как раненые змеи. Тут и там из земли пробивалась куцая растительность, побитая холодным ветром, и всюду росли альмионы. Камни, поросшие мхом, дышали смертью.
Очень быстро мороз начал колоть пальцы мужчины, а изо рта пошёл пар. Согейру было зябко и от мороза, и от страха, что голодный волк или та, чудовищных размеров саблезубая тварь, отродье Мериана и северной тигрицы, чью белую тушу часто видят среди камней, найдёт принцессу первой. Говорят, этот зверь только в одной Долине королей загрыз более двенадцати человек, но кто знает, сколько его жертв нашли свой конец в Диких горах? Те, кто его видел и выжил, богами клялись, что это чудище похоже на огромную кошку, но меняет цвет своей шкуры с белого на чёрный, чтобы прятаться во тьме. Клялись, что, когда оно злится, на его шерсти появляются яркие синие полосы. Размером то чудище с ангенорского быка, а в пасти запросто поместится половина взрослого мужчины. Сам Согейр видел его лишь однажды, на похоронах принца Кирана. Алебастрово-белый зверь мелькнул между скалами, оскалился, сверкнул серебряными глазами и исчез меж камней. Легат никогда бы не хотел повстречаться с этим чудовищем один на один.