Корона двух королей
Шрифт:
– Постарался бы спрятаться. Они могли быть такими же разбойниками.
Влахос развёл руками, будто только что объяснил королю что-то и без того очевидное.
– Теперь вы понимаете, о чём я говорю? – Он многозначительно приподнял брови. – Эти двое приняли нас за тех всадников, что сожгли их город и которые якобы вернулись, чтобы добить тех, кто остался в живых.
Король нахмурился и заёрзал на троне.
– Но почему?
– Об этом вам лучше расскажут они сами.
– Где они?
– Ожидают за дверью.
– Введи их.
Влахос прошёл к двери и жестом
Осе ожидал увидеть кого угодно из тех, кто силой смог отбиться от нападавших, но никак не двух детей. Девушке, такой же беленькой, как его Ясна, на вид было не больше шестнадцати. Мальчишке, возможно, чуть больше. Оба, перепуганные и грязные, кротко опустив глаза, пересекли тронный зал и остановились у трона, устало преклонив колени. Вокруг худенького тела девушки всё ещё был обёрнут алый плащ Влахоса.
«Как похожа на Ясну», – король обратил внимание на очевидное внешнее сходство девушки с дочерью, и ему стало совсем худо смотреть на неё, будто перед ним в крови и грязи, униженная и избитая, стояла его родная дочь. Мальчишка же был молодой копией отца Ноэ, от коротко стриженных волос до монашеской рясы из грубой чёрной ткани. Глубокий порез на щеке, наспех замазанный мазью из трав и масла, уродовал его простое деревенское лицо.
– На них были чёрные доспехи, – говорила девушка слабым от усталости голосом, отвечая на вопрос короля, и украдкой взглянула в сторону Влахоса. Тот молча кивнул ей, давая понять, что бояться нечего.
– И красные плащи с серебряными застёжками, как у вас, – сказала она Влахосу, и слёзы снова потекли у неё по исцарапанным щекам. – Простите, я не хотела на вас нападать, но те!.. Те всадники были точно как вы! Даже у их коней были такие же доспехи и изумрудные копыта! Я не хотела, простите!
– Тебе не за что просить прощения, дитя, – попытался успокоить девушку король. – Здесь этих всадников нет, а Влахос не причинит тебе вреда. Так с какой стороны они напали на Негерд?
– С юго-востока, мой король, – ответил послушник. – Я сидел на Колокольной башне и видел, как они пришли с юго-востока.
– Ты уверен?
– Да. По той же дороге на ярмарку каждый год приезжают купцы из Паденброга. Поэтому я не сразу зазвонил в колокол, я думал, что это они, а когда увидел, что это вооружённые воины, было уже поздно. Слишком поздно. Это я во всём виноват, мой король. Это только моя вина.
– Не думаю, что всё сложилось бы иначе, зазвони ты в набат на пару минут раньше, монах. Ты сделал то, что должен был. Твоей вины здесь нет.
– Но боги меня теперь накажут.
– Боги? – изумился король. – Я думал, ты исповедуешь новую религию.
– Бог, прошу прощения. – Альфред стыдливо побагровел. – Бог меня теперь накажет.
Осе тяжело вздохнул.
– Можно ли мне задать вам вопрос? – Послушник поднял глаза от пола.
– Да, монах.
– Наш дьякон. Он выехал в сторону Паденброга за несколько дней до нападения, чтобы попросить о ссуде для нашего монастыря. Он здесь? Вы его видели?
Осе нахмурился.
– Не припомню такого. Ко мне никто не приезжал из Приграничья уже несколько месяцев.
Альфред потупил взгляд.
– Ладно, идите, – сказал король, жестом подзывая слуг. – Я прикажу приготовить вам комнаты. На кухне вас накормят. Потом решу, что с вами делать.
Когда послушник и девушка проходили мимо Влахоса, она обернулась и одними губами сказала ему: «Спасибо». Тот ответил лёгким кивком и, пожалуй, задержал на ней взгляд чуть дольше, чем следовало, что не ускользнуло от внимания Сеара.
Когда дверь за ними закрылась и мужчины остались один на один, Осе поднялся с трона и прошёл к длинному занавесу, отделявшему тронный зал от балкона. Он отодвинул тяжёлую ткань и посмотрел на уже давно проснувшийся город внизу, готовый начать свой обычный день. Лёгкая дымка уже подёрнула горизонт. Тёплый ветер пах кровью и переменами.
– Похоже, что дело обстоит куда хуже, чем я предполагал, – с тяжёлым сердцем подытожил он. – Ты можешь развеять мои опасения, Влахос?
– Боюсь, что нет, мой король. Теабран заставил все земли говорить о том, что вы направили моих людей сжечь Монастырь-на-Руне.
– Глупость какая! – взорвался возмущением Осе и с силой задёрнул занавес. – Зачем мне это делать, скажи на милость?! Моя королева поклоняется новому Богу! В Туренсворде есть часовня, чтобы она могла молиться, когда ей заблагорасудится, я приютил этого монаха, с которым она говорит чаще, чем со мной! Я строю в Паденброге кирху, чтобы он и его прихожане перестали ютиться по углам. В городе я за всё время своего правления приютил гораздо больше приверженцев Святой благодати, чем мой брат в своё время вырезал, завоевывая новые земли! Да, мне не нравится, что новая вера год от года подрывает устои моей родной веры, но пусть уж люди верят во что хотят, чем я собственноручно вобью очередной гвоздь в крышку своего же гроба, если допущу религиозную войну по всему Ангенору! Я не мой отец! Зачем мне сжигать монастырь? Чушь!
– Боюсь, что религия здесь только повод, – аккуратно возразил Влахос. – Негерд стоял на границе Ангенора и земель человека, который вас предал. В глазах людей вы отомстили ему. То, что Теабран исповедует Святую благодать, лишь усугубляет ваше положение. Он поступил так, что теперь весь север только и говорит, что о той резне. Вы же помните те случаи в прошлом году? Чудом удалось избежать религиозной войны, но она слишком выгодна, чтобы совсем отказаться от этой идеи.
– Думаешь, Теабран на это и рассчитывает?
– Теабран, возможно, нет, но по слухам, за его спиной стоит человек, который в этом заинтересован. Сами подумайте, вы придерживаетесь старой веры, Теабран, как многие в Ангеноре, придерживается новой, и в глазах людей вы вероломно напали на беззащитных людей, что жили на спорной территории. Боюсь, что теперь для всех наступят тёмные времена.
– Но где им удалось достать доспехи как у твоих людей?
– Я не знаю, – покачал головой мужчина. – Но смею предположить – уничтожив всё живое в долине Гирифор, Ложный король оставил лишь полезных ему людей, в том числе и кузнецов из Утёса королевы. А в шахтах у побережных гор полно железной руды – отсюда и доспехи.