Корона эльфийской империи
Шрифт:
***
Убью. Вот сейчас встану, выйду на сцену, и лично, своими руками, придушу этого… /далее следует непереводимая игра слов на эльфийском/ поэта! А ведь утро начиналось не так уж и плохо. Я в то время был не в настроении из-за моих неудач с Печатью Огня, и расстроено пинал шлем, сорвав его с набора доспехов, которые стояли возле стены в моём рабочем кабинете.
– И Березуцкий делает пас Игнашевичу, тот длинной диагональной передачей передаёт мяч Дзюбе, опасный момент, удар, го-о-о-о-л!!!
Шлем от моего кручёного удара влетает точно в открытое окно. Оле-оле-оле-оле! Россия –
Ещё немного полюбовавшись на эту картину, я отошёл от окна, и упал в глубокое кресло, стоявшее перед вычурным деревянным столиком. Он был просто завален свитками, книгами, и прочей учебной литературой, которую мне приволок из библиотеки Проф, и которую мне кровь из носу, нужно изучить. Чёрт, но как-же это всё скучно! Какие, всё-таки, эти эльфы нудные! Ни поговорить по душам, ни выпить… И с чувством юмора у них прямо беда-беда. Недавно рассказал Эримиэлю анекдот про деда на Запорожце, и нового русского на Мерседесе. Проф долго хлопал глазами, а потом спросил, что такое "Мерседес", кто такой новый русский, чем он отличается от старого, и причем тут какие-то кролики, которых надо разводить?
Вот как с ними? Вообще никакого чувства юмора. Потом я понял, что этот анекдот он в принципе понять не мог, и рассказал ему анекдот про профессора и студентов. Но максимум, чего смог добиться – это вежливой улыбки. Тяжело с ними, всё-таки…
И тут в мой кабинет вламывается Эримиэль, и выдаёт мне радостную новость. Ну, это он так думал. С широкой улыбкой профессор заявляет мне, что сегодня проводится открытый турнир поэтов, где каждый сможет принять участие, и получить свою минуту славы. И что победитель получает переходящее звание Лучшего Поэта Королевства. И что я просто обязан посетить этот потрясающий турнир. Ладно, схожу, всё какое-то развлечение, а то одни тренировки, да изучение учебной литературы. Так и свихнуться недолго.
Сердце моё по тебе страдает.
От жара его льды полярные тают.
В жизни моей без тебя нет смысла.
Увидев твой лик, я дара речи лишился.
Твоя красота ярче Солнца сияет.
Таких, как ты, просто не бывает.
Ответ на один вопрос скажи-ка.
Будешь моей, прекрасная эльфийка?
– подвывая на одной заклинившей ноте, и выставив одну ногу вперёд, декламировал со сцены расфуфыренный в пух и прах эльф.
Нет, мне срочно надо кого-нибудь убить! Причём с особой жестокостью! Турнир поэтов длился уже четвертый час подряд, и конца этому видно не было. Сидевший рядом со мной в импровизированной ложе Проф блаженствовал. С его лица не сходила дурацкая улыбка. Фанатик, что с него возьмёшь. Проф ещё ни разу не пропустил ни одного турнира, и знал не только всех победителей этого конкурса за последние сто пятьдесят лет, но и наизусть все стихи, которые читали победители. У меня есть сильное подозрение, что он и сам тайком пописывает стишата, но шифруется. Во всяком случае на мой прямой вопрос, не пишет ли он стихи сам, Эримиэль ответил уклончиво, и даже слегка покраснел. Но я человек тактичный, и не стал лезть в чужую душу с грязными сапогами.
На сцену вышел очередной конкурсант. Предыдущий удалился, награждённый аплодисментами. А эльфов понабилось на поляну, из которой сделали, точнее вырастили, импровизированный театр под открытым небом – не протолкнёшься! У них тут вообще плохо с развлечениями – раз, два, и обчёлся. И я насчёт раз-два ничуть не шучу. Развлечений здесь действительно, всего два – это турнир поэтов, и конкурс певцов. Турнир лучников – это, всё-таки, для воинов. А для всех остальных – только эти.
Гулял однажды эльф по лугу и встретил там свою подругу.
– Самтамисгульда ты прекрасна! – сказал он ей, но всё напрасно.
Слова героя не достигли цели. От горя зарыдали ели.
Пуская слёзы огорчения, ушёл наш эльф в леса Минасиэлья.
Какой кошмар, она жена Израмиэля.
Мля-я… Пушкин с Лермонтовым в своих гробах сейчас вертятся со скоростью сверла дантиста. Да за такие стихи по морде надо бить канделябрами! Я встал со своего переносного Малого Деревянного Трона, и двинулся по направлению к сцене. Ну, сейчас вы у меня получите! Эльфийская поэзия, как же. С чего это все писатели фэнтези в своих книжонках пишут, что все, просто все до единого эльфа – утончённые ценители прекрасного, и конкретно – поэзии? Бред собачий! Видя моё зверское лицо с налившимся кровью шрамом через всё лицо, эльфы, набившиеся перед сценой, мгновенно испарялись с моего пути, и я шёл, как по коридору со стенами из живых эльфов.
Поднявшись на сцену, высотой где-то в метр, я подошёл к самому её краю, и посмотрел на собравшуюся публику. Толпа затихла. Что бы такое прочесть? И тут мне на память пришли строки, которые я совсем недавно, ещё в той, земной жизни прочитал на одном литературном сайте, и, которые несмотря на то, что я никогда не считал себя любителем поэзии, вбились в мою память намертво.
Я хочу каждый раз в свои горы, как странник домой, возвращаться
И бродить, по камням и по тропам к лугам золотистым подняться.
Под скалой из ручья зачерпнуть ледяного лекарства хочу я.
Этот дар исцеляет меня, утоляет меня и врачует.
Я хочу на рассвете под шум водопада счастливым проснуться
И запястий твоих благодарно губами коснуться.
Остывает зола, ночь, бледнея, ползет к завершенью.
Воздается хвала, остается любовь в утешенье.
Я хочу вместе с горным орлом к поднебесной подняться свободе,
Ведь душа – это хрупкая птица, живущая только в полете.
И пускай в мире больше кипящей смолы, чем цветущей сирени!
Я сильнее судьбы – я твои обнимаю колени.
Наступает в горах золотая пора листопада.
Все меняется вновь, остается любовь, как награда…
Зал потрясённо затих. Как в тех голливудских фильмах, когда хотят подчеркнуть момент тишины, там всегда ещё сверчки цвиркают. Только здесь сверчков не было. Несколько долгих мгновений стояла гробовая тишина, а потом зал взорвался!
***