Корона от обороны
Шрифт:
– - Госпожа фон Шиф, я знаю, что виноват! Знаю, что благородные люди не делают этого тайком! Но если бы вы знали... Если бы вы были мужчиной...
– - Еще чего мне не хватало!
– - громким шепотом воскликнула фрейлина и театрально всплеснула руками.
Даже в темноте стало заметно, как щеки фон Айса залились ярко-красным румянцем -- во всяком случае, Мафальда была уверена, что ей это не померещилось.
– - Простите, госпожа первая фрейлина, я не это хотел сказать...
– - окончательно растерявшись, еще торопливее забормотал паж.
– - Я имел в виду, что если бы вы были мужчиной, вы бы меня поняли! Любой взрослый мужчина на моем месте поступил бы так
– - Так уж и любой!
– - усмехнулась Мафальда, хотя особых причин не соглашаться с Айсом у нее не было -- все мужчины, которых она знала, включая и своего горячо любимого брата, в юности обязательно заводили романы со служанками и точно так же, как Айс, наносили им по ночам «визиты».
– - Любой благородный человек, которому не безразлична судьба его страны, который думает не только о себе!
– - с неожиданной горячностью возразил ей юноша, и его глаза ярко сверкнули в темноте. Правда, он тут же испугался, что заговорил слишком громко и что их могут услышать другие обитатели замка, и, стушевавшись, зажал себе рот обеими руками. Мафальда уставилась на него с удивлением:
– - Любой благородный?
– - переспросила она, ничего не понимая.
– - Да!
– - Айс опустил руки и с вызовом уставился фрейлине в глаза.
– - И я знаю, что вы сами тоже так считаете. Вы -- сестра генерала фон Эльке, который находится на войне с первых ее дней. Вы не можете думать иначе!
– - Мальчик мой...
– - Мафальда не выдержала и отвела взгляд. Она редко испытывала чувство неловкости, но теперь ей впервые за очень долгое время было по-настоящему стыдно. Хорошо же она думала об этом юнце! И ведь ей сразу показалось подозрительным, что он шел на свидание в длинном дорожной плаще!
– - Вы ведь отпустите меня? Позволите мне уехать?
– - умоляюще зашептал фон Айс, и Мафальда испугалась, что сейчас этот решительный и доблестный защитник отечества расплачется.
– - А ты уже решил, куда именно едешь?
– - спросила она строго. Молодой человек просиял и радостно закивал головой:
– - Конечно! Все уже давно решено! Я еще вечером подготовил лошадь, помощник конюха обещал меня не выдавать. Я поеду в бригаду вашего брата!
«Вот Эрвин обрадуется такому «подкреплению»! Наверняка будет весь день шутить, что у него не полк, а детский приют для малолетних сирот!» -- фыркнула про себя фрейлина. Но потом ей вдруг стало не по себе, и она посмотрела на юношу с опаской и сочувствием:
– - Франц, а о своей матери ты подумал? А о сестрах и тетушке?
Теперь настала очередь юноши отводить глаза в сторону. О родных он, конечно, думал и о том, что является последним представителем своего рода тоже, но желание вырваться из скучной придворной жизни и принести своей стране хоть какую-то пользу отодвинули все эти мысли на второй план. К тому же, паж, как и все молодые люди в этом возрасте, был свято уверен в собственной неуязвимости.
– - Они меня поймут!
– - заверил он Мафальду.
– - Поймут и будут мной гордиться. Неужели вы думаете, что моей маменьке нужен трусливый сын, который отсиживается в замке, когда все способные держать оружие мужчины...
– - Твоей матери нужен живой сын, -- перебила его Мафальда.
– - Ты этого сейчас не понимаешь, но когда-нибудь, когда сам обзаведешься семьей, тебе тоже будет важно только одно: чтобы твои дети были живы. Даже если при этом они при слове «война» будут в ужасе прятаться в сундук! У меня есть сын, так что поверь мне на слово -- это правда.
Франц промолчал, хотя по его глазам Мафальде было очевидно -- он ей не верил. И отказываться от своего решения сбежать
– - Что же, тогда -- поторопись!
– - вздохнула Мафальда и порывисто обняла молодого человека.
– - И будь осторожен, очень тебя прошу!
– - Спасибо!
– - тихо, но восторженно прошептал фон Айс.
– - Я знал, что вы меня все-таки поймете и отпустите! Вы -- сестра генерала фон Эльке! И не беспокойтесь, я буду очень осторожен, больше никого не разбужу!
– - Да я не об этом...
– - еле слышно ответила Мафальда, но Франц уже уносился прочь от нее по коридору, двигаясь так быстро и так бесшумно, что его фигура снова стала похожа на привидение. Фрейлина вздрогнула и поспешно отогнала непрошеные мысли -- нечего думать о самом страшном, нечего! С Айсом ничего не случится, Эрвин ни за что не пустит пятнадцатилетнего ребенка в бой, он придумает для него какие-нибудь важные дела в штабе, придумает что-нибудь такое, что позволит мальчишке остаться в относительной безопасности. Все будет хорошо...
Ежась от холода, молодая женщина зашагала обратно в свой будуар. Она думала о Франце и одновременно вспоминала своего собственного сына. Пока еще -- несмышленого ребенка, но ведь и ему когда-нибудь исполнится десять лет, а потом и двенадцать, и пятнадцать... исполнится, как бы ей ни хотелось, чтобы он всегда оставался малышом. И все, на что ей остается надеяться, так это на то, чтобы в те годы их герцогство ни с кем не воевало!
Фон Шиф почти без сил упала на свою кровать и уткнулась лицом в подушку. Без Франца в замке станет еще скучнее и безрадостнее. А сколько всего ей придется выслушать утром от Эвелины! Интересно, этот молокосос хотя бы письмо своим родным отправил? А записку гроссгерцогу написал? Мог и не подумать о таких «мелочах», и тогда замок будет кишеть сплетнями о том, куда мог убежать любимый паж герцогини... И ей, Мафальде, тоже придется выдумывать какую-нибудь более-менее правдоподобную версию его исчезновения, чтобы никто не заподозрил ее в причастности к этому побегу. Да, дел у нее будет много...
Мафальда вдруг поняла, что совсем закоченела, и натянула на себя одеяло. За окном начинало светлеть, и она вновь загрустила из-за того, что ей не удастся выспаться. Но, уже засыпая, молодая женщина вдруг подумала о том, что Франц, наверное, уже скачет по пустынной дороге на север и скоро встретится с Эрвином, и улыбнулась. Наивный мальчишка был прав -- она не только боялась за его жизнь. Она еще и гордилась им, как гордилась и своим братом, и всеми, кто воевал под его командованием. А еще, подумалось вдруг Мафальде, этот ночной разговор все-таки принес ей еще одного верного друга и союзника...
Проснулась любимая фрейлина гроссгерцогини совершенно усталой и разбитой, словно и не спала в эту ночь вовсе. К своей госпоже она шла, как на эшафот, слушая ее обычную пустую болтовню, с трудом скрывала свое раздражение, а за завтраком не смогла съесть ни крошки. Тяжелое, давящее беспокойство не давало ей сосредоточиться ни на одной мысли, ни на одном разговоре. Все, что удавалось Мафальде -- это делать вид, что у нее все хорошо, и поддакивать обращающимся к ней собеседникам. Но даже для этого ей с каждой минутой требовалось все больше усилий. А ведь притворяться спокойной фон Шиф научилась еще в юности и с тех пор долгие годы совершенствовала это мастерство!