Корона от обороны
Шрифт:
– - Так-так.
– - Максимиллиан Капризный побарабанил пальцами по столешнице.
– - Еще один любитель зимой повоевать на наши головы. Договориться мы с ним не сможем? Висмар тот же взять в залог, к примеру?
– - Боюсь, наша казна сейчас к такому решению проблемы не располагает.
– - сокрушенно ответил канцлер.
– - Как всегда -- пуста. Я уже начинаю к этому привыкать.
– - невесело усмехнулся бранденбуржский герцог.
– - Возможно, поддержи мы шведские устремления в Сконе...
– - Ну вы еще предложите в придачу сосватать Густаву и Гольштейн, фон Адельман.
– - Максимиллиан фыркнул.
– - Да меня супруга заживо съест, без чеснока и соли! А и знаете, а и черт с ними, со шведами! Война, ну так и война! Заодно и Висмар заберем, причем бесплатно.
– - Сир, при всем моем уважении к Вашему августейшему тестю -- я вовсе не убежден в успехе датского флота против шведского. Я не убежден, что датчане вообще будут препятствовать переброске солдат в Поммеранию.
– - Да дураком надо быть, чтобы препятствовать. Больше шведских штыков в Поммерании -- меньше в Сконе.
– - Но при этом условии ход кампании... непредсказуем.
– - подал голос молчавший доселе военный министр.
– - Понимаю, фон Левински.
– - неожиданно покладисто ответил герцог, и, выдержав паузу, добавил.
– - Но вот это уж ваша с фон Бергом головная боль. Готовьтесь. А я покуда попробую еще одного союзника нам организовать. Что там наши «отважные» пруссаки, фон Адельман?
***
Чем дольше длилась осень, тем менее проходимыми становились дороги. Дожди слякоть и грязь, раскисшие тракты заставили забуксовать, завязнуть (и в буквальном смысле тоже) наступательный порыв бранденбуржской армии. Все большаки по пути следования солдат гроссгерцога Максимилиана стояли забитые сидящими по самые ступицы повозками, телегами, фургонами и артиллерийскими упряжками, которые солдатам приходилось обходить глухими окольными тропами, а то и вовсе по бездорожью. Авангард, словно пробка в бутылочном горлышке, намертво застрял на обильно политых дождями трактах и попросту не давал двинуться основным силам, настигнуть и добить Кабюшо.
Померанский маршал, разумеется, не мог этим не воспользоваться и, хоть и сталкивался с теми же сложностями, что и фон Берг, упорно стягивал свои силы в единый кулак, намереваясь уж на границе-то всяко остановить неприятеля. Отлично осознавая, что никакое продвижение бранденбуржцев далее скоро станет категорически невозможным он вполне мог бы удовольствоваться и этим -- целью кампании было лишь признание права на корону малолетнего князя, а никак не чей-то там разгром. Нет, умудрись Кабюшо его учинить, это было бы великолепно, но, увы, не смог -- значит не смог.
Стремясь завладеть инициативой померанский маршал уже начал разворачивать арьергардные части назад, занимать деревни и местечки, надеясь перехватить и разгромить передовые части Великого герцогства, в то время как из всего бранденбуржского авангарда темп марша смог выдержать лишь Третий мушкетерский полк Дойч-Кроне. Сформированный незадолго до начала войны, он не мог похвастаться ни какой-то особой выучкой личного состава, ни грамотными офицерами, и в боестолкновениях, будучи в «вечном» арьергарде у Ольмюца до сей поры не участвовал. Единственное что в нем было хорошо, это его свежесть: благодаря всем вышеперечисленным обстоятельствам (а равно дурному рвению собственного полкового командира) мушкетеры развили изрядный темп марша и напрочь оторвались от основных сил. Лишь обнаружив себя в полном одиночестве, без всяческого контакта с прочими частями, разогнавшийся полковник остановился прямо в чистом поле, оседлал вершину небольшого холмика в стороне от дороги и принялся ждать дальнейших распоряжений от командования.
Командование, когда дойче-кронские мушкетеры все же сыскались, решило оные распоряжения отдать лично. Маршал фон Берг, невзирая на холод и собственный возраст носившийся вместе со штабом вдоль всего авангарда, нагрянул на позицию крылоногих пехотинцев, и едва только начал устраивать разнос, как из-за лесочка, отрезая командующего армией от самой, собственно, армии.
– - Четыре, кхе-кхе, баталии.
– - произнес маршал, разглядывая в подзорную трубу начавшего перестраиваться к бою неприятеля.
– - Две тысячи штыков!
– - пораженно ахнул кто-то из свитских.
– - Да как бы и не поболее того...
– - командующий пожевал губами.
– - Кугельман, у вас сколько человек в строю?
– - Одна тысяча сто восемнадцать человек, ваше высокопревосходительство!
– - отрапортовал командир дойче-кронцев.
– - И со мной, не считая штабных, полуэскадрон конных егерей. Небогато.
– - резюмировал фон Берг.
– - Герр фельдмаршал!
– - воскликнул полковник Кугельман.
– - Ваша жизнь слишком ценна для всего Бранденбурга, а у неприятеля отсутствует конница. Поспешите объездной дорогой, а мы прикроем ваше отступление!
Престарелый командующий покосился на узкую тропинку-переросток, каковую мушкетер прочил ему для ретирады и поморщился.
– - У вас необстрелянные новобранцы в полку, сударь мой, а супостат силы имеет против ваших вдвое. Ждите парламентера, будут предлагать капитуляцию на почетных условиях.
– - фон Берг позволил себе мрачную усмешку.
– - Вон, уже с белым платком кто-то впереди фрунта вышагивает.
– - Мы продержимся столько, сколько сможем.
– - ответил полковник, упрямо наклонив голову.
– - Ну так и я труса завсегда успею отпраздновать.
– - желчно отозвался фельдмаршал.
– - Не говоря уж о том, что блуждания маленького отряда имеют шансы закончиться большим конфузом. Мы, голубчик, иначе сделаем, да-с, совсем по-другому...
Чуть более чем полчаса спустя парламентер -- моложавый подтянутый мужчина с эполетами пехотного капитана, -- под караулом и с завязанными глазами проведенный через порядки дойче-кронцев предстал перед сидящим на барабане полковником Кугельманом.
– - Снимите с него повязку.
– - негромко приказал командир мушкетеров.
Померанец моргнул несколько раз, фокусируя взгляд, а затем с любезной улыбкой представился:
– - Капитан фон Риттерхельм, честь имею. Герр полковник, от имени бригадного генерала фон Липпенспальте имею честь предложить вам и вашим солдатам капитуляцию на почетных условиях. Мы превосходим вас числом более чем в два раза, урона вашей чести не будет. Все офицеры, с оружием, будут отпущены домой под честное слово. Рядовой и сержантский состав сложит оружие, но сможет проследовать до лагеря военнопленных сохранив знамя. Это хорошее предложение, герр полковник. Соглашайтесь, к чему попусту проливать кровь в безнадежной ситуации?