Корона претензий не имеет
Шрифт:
– Таакие слухи следует прааводить по аадному ведомству с раассказнями о деревьях-людоедах и пааарядочных премьер-министрах, – барон наконец справился с замком и любовно выкладывал в сундук камни из объемистого кошелька, глаза его увлажнились: не слишком богатый улов, пара крупных рубинов, большой топаз, россыпь изумрудов поменьше, коммерция нынче совсем не та, что прежде, – Никто в Лаатеране не хочет мира, эта ваайна нужна слишком многим, ох, как нужна. Ты читай, читай.
«…Зная особенности Хелльского двора, выдача реликвии по официальным каналам затянется до той поры, пока не потеряет всякое значение, потому единственным способом обретения искомого, как видится мне, может стать интервенция, в чем Вы как никто другой способны убедить его просвещенное величество…» – Они что правда хотят напасть
– Раавеннский каароль не дурак, воевать с Хеллем, когда пентийский флот вот-вот наачнет грузиться десантами – безумие, он никогда не паадпишет план такой кампании. К тому же армия Ровенны слааба, а гаардец Моррис только и годен, что наживаться на поставках фураажа и сукна в войска. Эти умники решили зааграбастать артефакт себе, не будь я маариец! – барон хитро прищурясь смотрел на Штальдарсе.
– Да, саавсем заабыл спраасить, виконт, как Ваши дела? – виконта пробила нервная дрожь, в коленях стало неуютно – Гаатовьте боевую группу, поведете ее в Хелль. – барон кивнул, ставя точку в разговоре и слегка наклонившись закричал в приоткрытую дверь – Саакольничего ко мне!!
Нет, виконт не любил визиты главы гильдии.
Глава 4. Ровеннах
Хенрик редко бывал в горском квартале, его настораживали не столько узкие грязные улочки городских трущоб и не столько близость городской свалки, сколько непредсказуемая реакция на случайного прохожего местных обитателей: преимущественно угрюмых, заросших черными курчавыми бородами, с трудом понимающих языки пяти королевств гланских горцев. По условиям мирного договора, увенчавшего бесславную гланскую войну, побежденным все-таки был признан союз горских кланов и выборный глава кланов принес вассальную присягу всем пяти коронам союзников. Особым эдиктом также несколько самых сильных кланов были лишены права называться родовым именем, носить оружие, а попытка собираться мужчинам одного клана числом более трех приравнивалась к мятежу. На деле же горцам был передан черной памяти форт Хельсин в знаменитом ущелье Кровосток, который они не замедлили спалить дотла в память павших родичей, а также пожаловано право каждому клану свободно выбрать себе сюзерена из числа пяти королевств. Горская молодежь хлынула в столицы за привольной жизнью, но не особо удачно вписалась в вековой городской уклад и частью вернулась в родные места, частью продолжала тревожить стражу, там где она была, по поводу и без.
И сейчас маг уверенно вел Хенрика к одному ему ведомой цели в самое сердце горских жилищ. Сердце то называлось «Подкова и гвоздь», то ли в честь давней легенды о сражении, которое не состоялось потому, что у барона, ведущего в бой войска, в недобрый момент расковался конь, то ли в память о неком кузнеце, прибившем подкову ко лбу непутевого ухажера своей ветреной дочурки, то ли в честь серебряной подковы, столько крепко прибитой над входом, что самые сильные сорвиголовы как ни старались, так и не смогли ее отодрать, так что поговаривали даже будто это и не подкова вовсе, а искусная резьба в камне, а то и наведенная каким-то могучим магом после пары крепких иллюзия. Впрочем, несмотря на непритязательность заведения, местные крепкие славились далеко за пределами даже Латераны, здесь подавали особый сорт напитка, обладающего поистине поразительным действием: немного джина и ривийского вермута, один лимон плюс хорошая порция апельсинной горькой, попадете в те края – не упустите случая испробовать на себе.
Несмотря на неурочный час, таверна была переполнена и гудела как растревоженное осиное гнездо, мельком вглядевшись в лица посетителей, Хенрик с трудом подавил в себе желание выйти на улицу и бежать, бежать куда глаза глядят. Эдвин напряженно разглядывал толпу: «Если я хоть что-нибудь про него понимаю, он должен быть здесь, сегодня именины Кемпбелла, верховного гланского тана, а наш друг не упустит случая… о, а вот и он», – маг незаметно указал на коренастого мужчину изрядно бродяжного вида в рваном коричневом пыльнике, что-то настойчиво втолковывающего паре здоровенных горцев у стойки. Хенрик через гул голосов прислушался, нет, ничего не разобрать, мужчина говорил по горски, выбрасывая резкие гортанные фразы своим медленно багровеющим
– Что он сказал? – вор слегка подтолкнул Эдвина в бок
– По-моему, он наговорил достаточно. Ну что ты будешь делать, вот так каждый раз… – маг озабоченно потянул Хенрика к дальней стене.
Тем временем, оратор у стойки наконец выговорился и довольно ухмыляясь, тянул вверх кружку, явно предлагая окружающим присоединиться к его тосту. Над залом на мгновение повисла зловещая тишина, которая, не успев как следует разлиться в воздухе, была грубо прервана резким, будто лопающийся винный бочонок, выкриком «Аглатан ровеннах!!!» и сразу тремя горцами, набросившимися на дерзкого чужака – двое на плечи и один спереди. В диком гортанном оре заходилась уже вся таверна.
– У нас случаем нет другого хелльского проводника?
Эдвин не ответил, он быстро мешал пальцем в карманной ступке какие-то порошки, что-то приговаривая на незнакомом вору наречии.
Тем временем коренастый бродяга вооружился двумя деревянными кружками и здорово молотил накатывающие на него волны разъяренных горцев. Многие отлетали, разбрасывая столы и стулья, кто-то бросался снова в схватку, некоторые оставались лежать неподвижно. Очередной бросок и на драчуне уже громоздилась копошащаяся гора из орущих людей. Эдвин закончил свои манипуляции и с резким выкриком выпростал ступку над толпой. Между потолочными балками надулись и стали с оглушительным тумканьем лопаться огненные шары, обдавая стоящих снизу раскаленными брызгами. Толпа в ужасе замерла. Из-под кучи малы показалось улыбающаяся, несмотря на разбитую губу, физиономия бродяги, – Колдууун! Ты как раз вовремя, давайте-ка убираться отсюда.
Эдвин отступал к двери задом, держа наготове поднятую в странном жесте к потолку руку, но никто не попытался их задержать. Так, провожаемые горящими взглядами, они и покинули притихшую таверну.
– Крис, – представился прихрамывающий бродяга
– Хенрик, – протянул в ответ руку вор
– Славные вышли именины собаки Кэмпбелла… и почему ровеннах? Я вообще-то из Ривии.
Высоко в прозрачных небесах над компанией величаво кружил одинокий сокол.
Глава 5. Заря над волнами
«Милорд, предчувствую, что это последнее письмо, которое я направляю Вам с острова в знак моей преданности и благодарности за то, чем я обязан Вашей светлости и никогда не смогу достойно возместить сполна. Спешу сообщить, что третьего дня пришел корабль с пополнением гарнизона и с ним приказы, опечатанные львом ярящимся. Герцог предписывает незамедлительно вывести все нынешние войска на большую землю и наш отряд уже ждет завтрашнего отправления, взойдя на корабли. С ними же завтра отправлюсь и я.» – перо согнулось на кончике, писавший прервался и стал аккуратно чинить его небольшим, но очень острым ножичком. Крупные сильные руки старого солдата за годы службы больше привыкли к обращению с шершавой рукоятью меча, длинным луком или обухом топора, чем к тонкому перу, но несмотря на это, движения лезвия были точны и экономны, пальцы не дрожали.
«От верного источника стало мне известно, что на склады на острове доставили три десятка полных армейских мундиров пентийской стражи, соответствующее пентийское же оружье и доспехи. Весьма странен и состав нового пополнения, которому предстоит сменить нас на службе: двадцать семь южан-силльванцев, как нарочно подобранных такими смуглыми и чернявыми, что не слыша их говора, незнающий человек легко мог бы принять их за наших заморских соседей и двадцать ривов, напротив, белых как морская пена. Из моих недолгих разговоров с прибывшими могу заключить лишь, что среди них нет ни одного из тех, кто держал бы в бою молот или копье, набраны они по дальним деревням, толком не обучены и в военном деле не смыслят вовсе. Отдельным ботом на иструс прибыла еще одна команда из пятнадцати людей, вида откровенно разбойного и лихого, держатся они особняком, командиру гарнизона не докладываются, ходят всюду доспешны, всегда с оружьем и ради каких целей прибыли на остров узнать невозможно. У командира их видел мельком медальон, который тот носит поверх кольчуги не скрываясь, на коем выбит девиз на ривийском: верный, храбрый, послушный. Девиз такой я также слышу впервые.»