Корона с шипами

Джонс Джулия

Но она-то пролезет свободно.

Мысль еще не успела оформиться, чудовище ринулось на нее. Тесса дрожащими руками просунула нож под металлическую щеколду. Когтистая лапа рванула ее за волосы, едва не сломав ей шею. Но Тесса в отчаянии мертвой хваткой вцепилась в рукоятку ножа, нажала сильней. И щеколда поддалась. Ставни распахнулись. Ветер со свистом ворвался в келью. Тесса полной грудью вдохнула запах соленой воды, водорослей, песка. Капли дождя брызнули в лицо. Но светлей не стало. Снаружи было так же темно, как в комнате.

Клыки чудовища, непонятного,

сверхъестественного существа, пахнущего свежей кровью и грязью, рвали предплечье. Тесса извернулась и ударила в темноту. Хватка на секунду ослабла, Тесса высвободила руку. Отмахиваясь ножом от противника, она левой рукой уцепилась за подоконник. Ей удалось лишь чуть-чуть приоткрыть окно. Щель была такой узкой, что она едва могла протиснуться в нее. Неожиданно помогла кровь: теплая и скользкая, она послужила отличной смазкой. Благодаря этому плечи легко пролезли в отверстие. Но чудовище не собиралось отпускать ее. Оно прокусило сапог и ухватило Тессу за правую голень. Она отчаянно отбрыкивалась, боль становилась невыносимой. Самообладание покидало Тессу. И тут нога выскочила из сапога.

Тесса потеряла равновесие, попыталась ухватиться за внешний подоконник, но не успела и полетела в темноту.

Приземлилась она в луже соленой воды. Дно было каменистое, боль сотнями маленьких острых иголок вонзалась в тело. В ушах по-прежнему шумело, в висках, как язык колокола, билась кровь.

Над головой у нее что-то треснуло, разбилось. Тесса хотела посмотреть, что там такое, но боль скрутила ее, глаза наполнились слезами. Ветер дул в лицо. За завесой дождя она с трудом могла разглядеть стену монастыря.

На голову ей что-то упало. Тесса подняла руку и вытащила застрявшую в волосах щепку. Чудовище ломало раму. Оно собиралось преследовать жертву. Тессу вырвало — желудок изверг соленую воду. Она пошарила вокруг в поисках ножа, но нащупала лишь гладкую, отполированную морем гальку. Нож, должно быть, выпал при падении.

Чудовище наверху удовлетворенно заурчало. Что-то с плеском шлепнулось в лужу рядом с Тессой. Остатки оконной рамы.

Тесса отказалась от поисков ножа и попробовала подняться. Ноги не слушались ее, пришлось уцепиться за стену. Оставшиеся от платья лохмотья, как мокрая тяжелая занавеска, липли к спине, тянули вниз. В уцелевшем сапоге хлюпала вода. Тесса хотела было скинуть его, но сил не хватило.

Она слишком устала и знала лишь одно — надо отсюда уходить. Тесса оттолкнулась от стены, ощущая себя утлой лодчонкой, которая выходит из гавани в открытое море. Тело было до странности чужим, неповоротливым. Наверное, если бы не звон в ушах, так же тяжело ворочались бы и мозги.

Каждый шаг давался с трудом. Ноги скользили по гальке. Острые камушки царапали босую ступню. Из открытых ран сочилась кровь. Тессе хотелось опуститься на колени, а лучше просто лечь на землю и лежать, лежать...

Впереди, в черноте ночи, она заметила более светлую линию. Что это было — море, берег материка? — Тесса не знала. Напрасно она вглядывалась в темноту в надежде увидеть огни Бэллхейвена, крыши домов.

Порыв ветра принес запах крови. Тесса

закрыла глаза. Внутри у нее все переворачивалось. Боль скручивала мышцы. Холодная свинцовая рука сжимала сердце. Если бы можно было упасть на камни, заснуть, потерять сознание, все равно что. Но металлический звон в ушах не позволял ей расслабиться. Он напоминал, что чудовище уже сломало раму и вылезло из кельи и, стоит остановиться, оно разорвет ее на части.

Тесса сделала глубокий вдох и побежала. За долгие годы, что ее мучил этот недуг — звон в ушах, она привыкла прислушиваться к нему.

Она бежала, бежала и бежала, рассекая встречный ветер, как волны. Сердце выскакивало из груди, легкие разрывались от напряжения. Почва постепенно менялась. Камушки становились все мельче, и вскоре вместо гальки она ощутила под ногами вязкий песок и комки водорослей, норовивших опутать ее, точно змеи.

Дождь то переставал, то наверстывал упущенное, и потоки холодной воды окатывали Тессу. Лицо было залеплено мокрым песком, он хрустел на зубах, а глаза так болели, что Тесса крепко зажмурилась: все равно в этой кромешной тьме она решительно ничего не видела.

Тяжелые шаги настигали ее — и толкали все вперед и вперед, шаг за шагом, по черному тоннелю ночи. Она ни о чем не думала. Все силы уходили на дыхание и мучительное, непрерывное движение.

В ушах шумело все сильней, заглушая вой бури. Тесса слышала только, как бьется в висках кровь и скрипит песок под ногами. Через какое-то время ей показалось, что преследователь ее стал отставать. Но Тесса не доверяла своим чувством и бежала, бежала. Звон в ушах — предупреждение об опасности. Чем он громче, тем страшнее грозящие ей несчастья.

Песок стал совсем мокрым, превратился просто в жидкую грязь. Тесса решила, что сбилась с пути, и поменяла направление, побежала в другую сторону, прочь от этих ручейков и глубоких луж, в которых утопали ноги.

Но через несколько секунд увязла совсем.

Грязная ледяная вода пенилась и пузырилась, накатившей волной Тессу чуть не сбило с ног. Звон в ушах совсем оглушил ее. Она не слышала даже собственного дыхания. За первой волной последовала вторая. Потом с другой стороны налетела еще одна. Теперь вода доходила до колен.

Тесса застыла как вкопанная.

Начался прилив.

Крупинки песка и морской соли попадали в ее по-прежнему закрытые глаза. Тесса протерла их и постаралась перевести дух. Но ничего не вышло. Сразу две волны атаковали ее с разных сторон. Потом под колени ударила третья. Под ногами больше вообще не было твердой почвы. Тесса почувствовала, что трясина затягивает, и в панике попыталась выдернуть обутую в сапог ногу. Песок всасывал ее, не желая расставаться с добычей. Тесса перенесла вес тела на другую ногу, дернула изо всех сил, освободилась от сапога, но потеряла равновесие. И тут же сразу несколько волн захлестнули ее. Но на сей раз не откатились назад. Вода неумолимо поднималась. Тессе вдруг пришло в голову, что она напоминает распустившийся цветок: ноги — стебель, а плавающий по воде подол платья — раскрывшаяся чашечка.