Корона Тафелона
Шрифт:
— Может, ей шкуру подпалить? — предложил святоша в сорочке и широко зевнул.
— Нет предела милосердию Заступника, — назидательно произнесла аббатиса. — Это заблудшее дитя не отняло ни одной жизни, поэтому наш долг — предложить ей покаяние и искупление.
Искупление чего? Того, что родилась с двумя шкурами?
— Она пробудет весь день связанная и обернётся, когда захочет пить, — сказала аббатиса. — Поставьте возле неё миску с водой и держите рядом двух псов.
Эрна поёжилась. Бедная оборотниха. Ну и милосердие
— А она точно не вырвется? — жалобно спросила Эрна. Братья-заступники расхохотались.
— Тебе её жалко? — спросила матушка Онория, уводя девочку прочь.
— Вовсе нет! — запротестовала Эрна. — Оборотни — они же чудовища!
— Не говори так, — покачала головой монахиня. — Тела их осквернены дыханием Врага, но души ещё могут быть спасены.
Ага, конечно спасены, мрачно подумала Эрна. Как всегда спасают святоши — костром и пытками.
— Вы такая смелая! — сказала она вслух. — Я бы ни за что к ней не подошла! Вы, наверное, всё-всё про оборотней знаете!
Всегда улыбчивое лицо аббатисы вдруг посерьёзнело.
— Лесть, дитя моё, это оружие лжецов, — сказала она.
— Я не вру! Я вправду…
— Отец Бенлиус знает об оборотнях гораздо больше меня, — отмахнулась матушка Онория, дойдя до конца палаточной улицы и поворачивая. — Но в ордене сестёр-созерцательниц учатся их узнавать.
— По тому, как у них лапы заживают? — уточнила Эрна.
— Когда я пришла, рана была свежей, — пояснила аббатиса. — Если бы я сказала, что это настоящий волк, с животного бы содрали шкуру, не дожидаясь утра.
Эрну передёрнуло. Небось, ещё и живьём. Живодёры!
Девочка вдруг вспомнила, ей кто-то рассказывал… дядя Увар, наверное. Хрольф — это знаменитый на весь Тафелон мастер, который куёт мечи и делает самострелы и осадные машины. А вот его женщина — волчица, превратившаяся в человека. Потому, небось, и не понимает, когда к ней обращаются с увещеваниями. А, может, ушла в себя, как дядюшка Виль, когда его поймали святоши.
Хрольф. Делает осадные машины. И его женщина говорила что-то про грохот. И подкоп. Подкоп, который делал дядюшка Виль. Оборотни, которых наняли ютанцы.
Дядюшка Виль, который уехал, прознав про письмо братьям-заступникам.
Он нарочно это сделал!
Женщина же говорила, что не хочет охотиться в одиночку, а Хрольф занят! Значит, не было других оборотней! Они, наверное, были фальшивые, какие-нибудь бродяги, которых нанял дядюшка Виль, чтобы сбить всех с толку! А на самом деле их было только два: мастер Хрольф и его жена. Она, наверное, бродила по округе от скуки и стреляла в собак и овец. Она же волчица, а волки ненавидят собак. И едят их тоже.
А мастер Хрольф — это он сделал так, чтобы обрушилась стена в Ароле! И никаким не волшебством, он же оборотень, а не волшебник. Придумал, наверное, машину какую-нибудь. Дядюшка Увар говорил, что у Хрольфа самая светлая голова из всех кузнецов и плевать, в какую шкуру он заворачивается. Ещё, правда, много ругался что-то про цену и сроки.
Ой. И так-то притащить в лагерь оборотниху было очень плохой идеей. Они же стаей живут и своих не бросают. Дядюшка Увар, правда, умел с ними справляться, но это смотря с какими. Против тех, которые правят на востоке, ему не выстоять. А это — Хрольф. И его жена. И он умеет проламывать стены. Ой.
— Думаешь, как бы тебе спасти её? — насмешливо предположила аббатиса, ведя девочку вдоль ровного строя палаток. Из некоторых выглядывали, а из других выходили проснувшиеся братья-заступники и каждого она осеняла священным знаком. Где-то в стороне кололи дрова.
— Нет, — честно ответила девочка. — Я думаю: а вдруг ютанцы будут её отбивать? Они же у города стену сломали!
— А ты не так глупа, как притворяешься, — сказала матушка Онория. — После того, как шерсть псов будет вычесана, ты будешь читать несчастной священную книгу.
— Я-а?! — задохнулась девочка. — Но я не знаю церковный язык!
— Ездить верхом тебя учили, — издевательски хмыкнула аббатиса, — драться ножом тебя учили…
— Неправда!
— …а читать на церковном языке не научили?
— Отец Луц говорил, простые люди не должны читать священную книгу! Они не поймут её без пояснений священника!
Матушка Онория положила девочке руку на плечо.
— Ты можешь принять на себя священные обеты, — неожиданно сказала монахиня.
— Уйти в монастырь?!
— Посвятить свою жизнь Заступнику, — поправила матушка Онория. — В миру такую, как ты, ждёт одна только мука.
— Н-но почему? — не на шутку перепугалась Эрна. — Матушка!
— Потому что на всё, что не отдано Заступнику, накладывает чёрную лапу Враг, — непонятно объяснила аббатиса.
Вычёсывать волкодавов было весело, но трудно. Они были уверены, что с ними играют, лезли лизаться и совершенно не слушались. Стоило Эрне взяться за одного, другие понимали, что тоже хотят внимания, и отпихивали товарища. Пару раз им удавалось опрокинуть саму Эрну и они, конечно, решали, что так играть даже интереснее. Сложно было себе представить, что эти добродушные псины разыскали и затравили настоящего оборотня. Волчица, наверное, совсем позабыла об осторожности, если позволила себя поймать каким-то собакам.
Когда вроде бы все собаки были вычесаны, а белоснежные одежды девочки посерели, пришла сестра Дезире. Вид у монахини был торжественный и строгий.
— Через два дня мы пойдём на речку, — сказала она, оглядев Эрну с головы до ног. Девочка покраснела и поправила сбившийся платок. — Там ты сможешь отстирать свою одежду вместе с нами.
— Спасибо, сестра, — кивнула Эрна и невольно покосилась на книгу, зажатую у монахини под мышкой.
— Я иду увещевать оборотня, — сказала сестра Дезире. Один из волкодавов подлез ей под руку и она ласково потрепала его по густой шерсти. — Матушка Онория сказала, что ты должна пойти со мной.