Корона Тафелона
Шрифт:
— Застава Болчи-бека, — пояснил Фатей.
Писарь принялся покрывать странный пергамент какими-то значками, смысла которых Фатей не понимал. Когда закончил, положил этот пергамент на помост. Старуха вымазала большой палец чёрными чернилами и прижала внизу письма. Писарь поклонился, взял пергамент, собрал свои принадлежности для письма и выкатился из шатра.
— Садись, дружок, — снова хлопнула по помосту старуха. Фатей покосился на Олинэ. Та смерила его внимательным взглядом, потом кивнула. Фатей уселся рядом с хатун. — Рассказывай,
— Какой ещё Клосэ-хакан? — вмешалась Олинэ.
— Данник мой! — гордо заявила Орлэ-хатун. — Подарки прислал! Милость просит!
— Далеко отсюда, — начал Фатей, всё ещё не спокойный за успех своего дела, — за лесами и болотами живёт Клосэ-хакан. Услышал он про Орлэ-хатун…
— Это от кого же он про неё услышал? — перебила Олинэ.
— От нас, — не смутился Фатей. — Мы по степям кочевали, потом на запад пошли. Дошли до Клосэ, сказали ему: живёт в степи Орлэ-хатун. Много людей у неё! Много пастбищ! Коней много! Он услышал…
— Когда это было? — снова перебила Олинэ.
— Шесть раз с тех пор весна приходила, — ответил Фатей. Олинэ неожиданно кивнула. Похоже, шесть лет назад она не так много вмешивалась в дела матери.
— Не мешай! — раздражённо сказала старуха. — Почему ты всё время мешаешь?!
— Клосэ услышал про Орлэ-хатун и сказал своим бекам: идите мне под руку, чтобы собрать дань со всей нашей земли, послать Орлэ-хатун богатый подарок. Но беки не послушались…
— Как?! — всплеснула руками старуха, обиженная до глубины души. — Почему?!
— Глупые были, — беспечно отозвался Фатей. — Гордые. Тогда Клосэ пошёл войной на них. Одних убил. Других в плен захватил. А самого злого — Дитлин-бека — на кусочки разрубил!
Орлэ-хатун радостно заулыбалась.
— Стал Клосэ хаканом. Стал дань собирать. Первый год не собрал. И второй тоже. Разорили страну злые беки! Шесть лет подарки собирали. А когда собрали, к тебе отправили.
Он всё говорил и говорил, описывая стати «Клосэ-хакана» и его почтение к Орлэ-хатун. Старуха улыбалась и кивала, Олинэ качала головой. Наконец, она сказала:
— Я поеду. Сама поеду.
— Поезжай, поезжай, — закивала старуха. — Поезжай, дочка. Джурон совсем про мать забыл, ох, забыл.
Олинэ шагнула к выходу из шатра и поманила за собой Фатея.
— Куда ты его зовёшь? — забеспокоилась Орлэ-хатун. — А кто со мной говорить будет?
— Он будет, — пообещала Олинэ. — Долго-долго говорить будет.
Фатей встал с помоста, подобрал свою шапку с ковра и подошёл к Олинэ.
— Я поеду, — тихо сказала ему женщина. — Если ты нас обманул и там нет никаких подарков…
— Есть подарки! — так же тихо возмутился Фатей. — Орлэ-хатун везли! Я поеду, покажу!
— Ты останешься здесь, — жёстко ответила Олинэ. — Не вздумай сбежать. По всей степи тебя искать будут. Родичей твоих убьют. Любого, кто приют дал, замучают. Ты здесь останешься. Ждать. Если обманул — умрёшь. Сначала допрос. Потом смерть. Медленно. Понял?
Фатей слегка растерялся. Некогда было думать, когда он убегал за подмогой. Некому было объяснять, что он задумал. Хорошо, Дака догадалась. А теперь — что делать? Как предупредить товарищей?
Он отвязал от шапки шарф, протянул Олинэ.
— Даке отдай. Скажи — от Фатея. Скажи — доехал я до Орлэ-хатун.
Олинэ пристально вгляделась в его лицо.
— Кто она тебе? — спросила женщина.
— Сестра, — отозвался юноша.
— Сестра, — повторила Олинэ. По её лицу пробежала тень. — Сестра… Сторожа, говоришь, напали?
— Напали.
— Про Орлэ-хатун сказали им?
— Сказали.
— Не тревожься. Болчи-бек не будет с Орлэ-хатун ссориться. Жива твоя сестра. Не тронут её.
Фатей с благодарностью поклонился Олинэ.
— Отдай Фатея! — раздалось из глубины шатра. — Пировать будем! Угощать будем гостя!
— Иди, — отвернулась Олинэ. — Не тревожься. Если не солгал — не тревожься.
— Пировать будем! — объявила Орлэ-хатун, когда юноша вернулся в шатёр. Кто-то успел положить на помост подушку и Фатей уселся рядом со старухой, чувствуя себя если не хаканом, то уж точно беком. Перед ним поставили плошку с бараньей похлёбкой, такую же, только побольше, поставили и перед старухой. Она радостно схватила плошку, расплёскивая похлёбку на свой расшитый золотом халат, пальцами выловила кусок мяса. Фатей последовал её примеру, с трудом заставляя себя есть медленно, не торопясь, будто не так уж и голоден, будто не он три дня почти ничего не ел. Еда казалась непривычно пресной. Его сестра, другие девушки и женщины отряда всегда носили с собой мешочки терпких трав, которыми посыпали и кашу, и мясо. А тут…
Фатей ничем не выдал себя и был вознаграждён. Старуха, первой доев свою похлёбку, вытерла пальцы о халат и принялась развязывать кушак. Прежде, чем нукеры успели вмешаться, она накинула златотканую одежду на плечи юноши и захлопала в ладоши.
— Хорош! — заявила она, любуясь Фатеем. — Ох, хорош.
Под драгоценным халатом на старухе был другой, не то чтобы попроще, а вовсе бедный и драный. Серый, стёганый, вата то тут, то там вылазит… Фатей заставил себя не смотреть.
Старуха придвинулась ближе и обняла его за плечи.
— У Джурона дочки есть, — шепнула она на ухо. — Сыновей мало, дочек много. Хочешь — одну тебе отдадим? Или — хочешь! — двоих забирай!
— Как не хотеть, матушка, — отозвался юноша степенно. — Одна жена — хорошо, две жены — ещё лучше! Только не отдаст за меня Джурон дочерей.
— Как это — не отдаст?! — возмутилась старуха. — Ты же брат Клосэ-хакана!
— Я не брат, матушка, — мягко возразил Фатей. — Я его слуга.
— Ох, шутишь со старухой, — отстранилась Орлэ-хатун. — Нехорошо шутишь! Я же вижу — брат ты ему! Сам хаканом будешь! Хочешь?