Корона Тафелона
Шрифт:
Дака оказалась права: вечером на заставу вернулось пять таких отрядов — и все без женщин. Увар и Янак остались в меньшинстве. Оберст, впрочем, держался спокойно и уверенно. Вечером его позвали к костру старшего на заставе, и он пошёл туда, взяв с собой Харлана и Янака. О чём они говорили до поздней ночи, никому потом не рассказывали.
— Хей, — сказал Фатей наутро, когда Юлди под руководством Врени осторожно разминал спину. — Тебя
— Я не могу указывать Заступнику, — распрямился монах.
— Зачем тогда ты веришь? — сделал удивлённые глаза Фатей. Врени была готова поспорить на свою долю от похода, что мальчишка смеётся над монахом.
— Вера даётся не зачем, — устало ответил Юлди. — Я верю в Заступника потому, что Он есть.
— Так поговори с ним! — обрадовался юноша. — В Толок не идём, к хакану идём. Хакан скажет — можно — пойдём в Толок. Скажет — нельзя — раз! Раз!
Он резко рубанул рукой, показывая, как отсекают головы. По спине Врени пробежал неприятный холодок. Фатей, похоже, не шутил.
— Откуда ты знаешь? — спросила она. Фатей покосился на неё, но так и не посмотрел прямо.
— Фатей много знает, — уклончиво отвечал он. — Поговори с Заступником, Юлди, пусть скажет хакану, чтоб пропустил нас.
Врени не стала напоминать мальчишке, что прозревший не должен ждать помощи от Надзирателя. Пусть с ним Медный Паук разбирается.
— Я буду молиться, — пообещал монах, — чтобы Заступник укрепил нас в этом испытании, как он укреплял нас в прошлых.
Фатей сплюнул.
— Видал, сколько их? — проворчал он уже без смеха. — Только первая застава — и так много. Янак говорит, дальше больше будет. Янак говорит, раньше заставы так близко к Каневу не стояли. Теперь стоят. Много. Твой Заступник закроет от их стрел?
Юлди осенил себя священным знаком.
— Кто знает. Тому, кто искренне верит, Он являет помощь в любых испытаниях. Я сам, хоть и недостоин, был свидетелем тому. Моя вера сломила злое чародейство Князя-Жреца и…
Он не договорил, потому что Фатей покатился со смеху.
— Я слышал, — сказал юноша, отсмеявшись. — Ты — да. Хорошо держался. Хорошо верил. Заступник тебя наградил. Отводил чародейство. Но колдун — нет.
— Я видел сам! — неожиданно для Врени рассердился Юлди. — Он упал, сражённый…
Цирюльница покачала головой. Фатей доиграется.
— Ольви, — объяснил юноша, злорадно ухмыляясь. — Дака её подучила. Спряталась в тумане, прокралась. Цапнула колдуна за ногу. Хорошо цапнула. Колдун упал. Юлди победил. Юлди герой! Заступник хороший бог! Помогает!
На монаха было жалко смотреть. Он стоял, опустив руки, лицо его пылало от стыда. Фатей нахально хлопнул Юлди по плечу.
— Ты поговори с Заступником, — посоветовал юноша. — Скажи: мы тебе помогли, тебя теперь уважают. Теперь ты нам помоги. Поговори с хаканом. Пусть пропустит в Толок!
Он ещё раз хлопнул Юлди и пошёл прочь.
— Не слушай его, — неловко сказала Врени.
— Это правда? — спросил монах.
— Юлди…
— Это правда?!
— Правда, — вздохнула цирюльница. Освободитель, кто мальчишку за язык-то тянул?!
— И ты молчала?! Позволила мне думать…
— Я пыталась тебя вразумить, — напомнила Врени.
— Но ты не сказала мне что я… что я…
— Какая разница?! — разозлилась цирюльница. — Ты победил, мы ушли оттуда целые и невредимые. Ты хоть представляешь себе, что с нами было бы, если бы ты проиграл?! А с тобой что было бы?! Я слушала, что говорили в Дульме. Этот колдун может вытянуть живую душу из тела. Ты, кажется, после смерти к Заступнику собрался? Мог бы забыть о Нём навсегда. На вечность.
— Это ты придумала, — сказал монах, не слушая её. — Ты придумала послать Ольви.
— Мы с Дакой, — пожала плечами Врени. — Всё, хватит! Скоро ехать, а ты стоишь и языком треплешь. Давай, разминайся, если хочешь в седло сесть. Неделя, две — и сможешь.
От колодцев донеслось что-то недоброе — быстрая чужая речь, мужской голос, наглый, властный, мешающий свой язык с языком народа Даки, и в ответ — женский голос, два резко сказанных слова. Васса?... Потом опять — мужской голос. Плеск воды. Васса?
Врени поспешила туда. Васса стояла у колодца с ведром, а перед ней — с головы до ног мокрый чужак в странной шёлковой одежде, что-то вроде длинной запашной куртки, из-под которой виднелись широкие штаны. На голове у него была невысокая островерхняя шапка по краю отделанная мехом, стан охвачен поясом с золотыми бляхами. Богатый человек. Или знатный. Или богатый и знатный вместе.
К Вассе уже подскочил с одной стороны Фатей, с другой — Харлан. Его сыновья подбегали следом. Мужчины оттёрли девушку, встали перед чужаком. За его спиной стали собираться остальные сторожа с заставы.
Напряжённую тишину разрезал пронзительный крик Даки:
— Ольви, нельзя! Ольви, не смей! Сидеть! Сидеть, я тебе говорю!
А потом раздался не то визг, не то вой и к колодцу выбежала волчица. Проскочив между шатрами, она выскочила вперёд и встала, глухо рыча, против чужаков. Те отпрянули, схватились за оружие. Облитый Вассой, вроде как даже обрадовавшись, что можно отвлечься на что-то понятное, указал рукой на Ольви и бросил несколько резких слов. Потом — на Харлана, а после ткнул пальцем в сторону Вассы и сплюнул. Харлан рванул из ножен меч. Чужак, заулыбавшись, тоже, а потом крикнул что-то — и все сторожа на заставе ощетинились оружием.