Корона жигана
Шрифт:
— Да уж, с этим они не тянут. Так что же ты нам пропоешь на это… гость ты наш питерский? — проворковал с угрозой Костя Фомич.
Васька Кот выбрал кусок селедки пожирнее и отправил его в рот. Кто знает, что там будет через минуту, а тут хоть поешь досыта. После чего запил ее водкой, удовлетворенно крякнув, и сказал, поставив стакан на стол:
— Знаю, о ком говоришь. Это Мишка Рыжий. Он с Макаром Хрящом приятельствовал.
— Верно! — непонятно почему возликовал бродяга.
— Заткнись! — цыкнул на него Костя Фомич.
Вася Кот взял следующий кусок.
— Послушай,
Кот потянулся к бутылке с водкой, но Фомич решительно отставил ее.
— Если вы такие ушлые, то должны знать, что Макар Хрящ уже на третий день после этого ноги в руки взял. Он из тех жиганов, которых ни один острог не удержит, — в интонациях Кота промелькнул почти ребяческий восторг.
— Откуда же он ушел?
— Прямо с уголовки, что на Лиговке. Утек из-под конвоя! Жиганы все путем организовали, стрельбу устроили, легавых отвлекали, а он время не терял, юркнул под арку и проходными дворами выскочил на соседнюю улицу. А там его уже пролетка дожидалась. Да чего это я вам все рассказываю? Вот заявится к вам Макарка на малину, сами у него об этом и расспросите. Ты водочку-то, Фомич, пододвинул бы ко мне поближе, а то после этой селедки меня икота замучает.
На губах Константина промелькнула едва заметная усмешка, но он поставил водку перед гостем.
Не обращая на присутствующих внимания, Васька Кот взял «белоголовку» и налил себе полный стакан. Он не угощался, а священнодействовал. Пил небольшими глотками, как бы пробуя ее на вкус. Проглотив, он удовлетворенно крякнул, после чего с минуту сидел не шевелясь, прислушиваясь к своим ощущениям. А хмельная водица разливалась по жилам, волнуя застоявшуюся кровь. Взяв со стола кусок хлеба, Васька щедро намазал его маслом, а поверх, отбросив всякие стеснения, уложил огромный кусок колбасы и энергично заработал челюстями.
— Ну, так что же мне сказать Макару Хрящу?
— О Хряще мы наслышаны, человек он солидный, — весомо заговорила мадам Трегубова, давая понять, что она здесь старшая. — Хотелось бы переговорить с ним, может, действительно что дельное предложит.
Васька Кот поднялся:
— Ну, так я пойду. Как говорится, спасибо за хлеб да ласку. Так мы завтра заявимся с Хрящом? — перевел он взгляд на Константина Фомича.
— Приводи, коли не шутишь, — хищно улыбнулся жиган. — Посмотрим, что это за Хрящ, так ли он хорош, как о нем молва рассказывает.
— Ладно, завтра в это же время. А ваши огурчики, мадам, мне до конца жизни не позабыть, — уверил Васька, по-кошачьи прищурившись. — Да, кстати, — обернулся он у самых дверей. — А вы того… самого… меня топориком по темечку не тюкнете? Уж очень не хотелось бы мне помирать в неполных двадцать пять годков.
— У вас в Питере все, что ли, такие боязливые? — неприязненно скривился Костя Фомич.
— Встречаются, — не сразу отвечал Кот, усилием воли подавив в себе заклокотавший гнев.
— Вот что, Грош, — обратилась хозяйка к бродяге, продолжавшему безмолвно стоять в углу комнаты, — проводи питерского. Да смотри там, — сурово погрозила она кулачком, — чтобы ничего дурного не стряслось. А то я вас, бродяг, знаю. Да и народ нынче по Хитровке шальной гуляет.
— Как скажешь, Елизавета Михайловна, — с готовностью отозвался бродяга, направляясь к двери.
Наверху послышалась брань. Хозяйка покосилась на Фомича и сердито сказала:
— Ты бы их усмирил, Костя, они у меня там всю мебель переломают.
— Не беспокойся, хозяйка, — успокоил Фомич, энергично похрустывая огурчиком, — если чего поломают, так из их доли дербанем.
Васька Кот распахнул дверь. Его встретил все тот же непроницаемый мрак. С улицы дохнуло какой-то прелой кислятиной, и он невольно поморщился.
— Ты бы поберегся, здесь ступенька крутая, — предупредительно сообщил Грош. И когда Кот выбрался на ровную дорогу, продолжил — Прямо иди вон до того здания, что углом на площадь выпирает. А оттуда направо иди, прямо на башенку, никуда не сворачивая, да под ноги смотри, а то в яму свалишься. Я за тобой отсюда смотреть буду.
— А меня случайно не того? — недоверчиво посмотрел Кот на Гроша.
— Не посмеют, — отмахнулся бродяга. — Здесь вести у нас быстро распространяются. Ты едва на крыльцо ступил, а уже вся Хитровка знала о том, что к мадам Трегубовой важный гость заявился.
— Ну ладно, ежели так, — слегка успокоился Василий, — тогда до скорого!
— Барин, а ведь ты позабыл кое-что, — жалостливо протянул Егорка Грош.
Васька Кот вновь узнал бродягу с бульвара.
— Чего тебе?
— Серебро бы мне за беспокойство.
Васька порылся в кармане и, не оборачиваясь, презрительно швырнул через плечо гривенник. Услышал, как монета звонко ударилась о камень и забилась мелкой дробью в истерике.
— Уж лучше бы ты с кистенем на большую дорогу вышел, чем копейки у прохожих сшибать.
Крякнул натужно Грош, видно, наклоняясь за подачкой, и сдавленно ответил:
— Каждому свое, барин.
А Васька Кот, уже убыстряя шаги, направился в сторону Яузского бульвара, бодро стуча в ночи подковками ботинок.
Глава 2. Питерские любят золото
Срочную депешу принес молодой красноармеец. Протянув пакет, скрепленный тремя сургучными печатями, он лихо козырнул и, четко развернувшись на сто восемьдесят градусов, шагнул к двери.
Обычно срочные депеши Кравчук получал телеграммой. В этот раз ее принес посыльный. Случилось что-то серьезное. Кравчук повертел пакет в руках. Попробовал его на вес. Тяжеловат. Одних только печатей едва ли не на целый фунт. Непонятно, от кого. Но дело, по всей видимости, очень важное. Надорвав краешек, он разочарованно вытащил небольшой листок бумаги. Развернул. И тут же его взгляд споткнулся о размашистую подпись председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии. Глаза быстро пробежали по коротеньким строчкам: «Уведомляю. Начальником Московского уголовного розыска назначаю т. Сарычева И. Т. К 20 апреля подготовить ему квартиру для проживания, желательно вблизи Лубянки. Нарком внутренних дел Дзержинский Ф. Э.».