Корона жигана
Шрифт:
— Хм… А может, вы слышали о том, как в прошлом году на Невском ювелирный взяли?
— Это еврея Лившица? — оживленно уточнил жиган, посуровев.
— Да нет, друг, ты ошибаешься… Еврея, конечно, но не Лившица. Шварц его фамилия!
Чернявый искренне расхохотался, вздернув острый подбородок. Женщина лишь сдержанно улыбнулась.
— Ну, подзабыл я малость, — смеясь, отвечал жиган, — всего-то и не упомнишь. А про дельце это я слыхал, — протянул он восторженно. — В газетах писали, что вы хапнули тогда сто пятьдесят
— Правильно уркаганы делают, что газет не читают, — безнадежно махнул рукой Васька Кот. — В газетах все врут! Ты добавь к этой цифре еще нолик и небольшой хвостик, тогда поймешь, сколько мы хапнули.
Глаза темноволосого блеснули. Цифра весьма впечатляла.
— И где же это все? На такие деньги можно всю жизнь неплохо хавать.
Васька Кот неожиданно расхохотался:
— Вот мы все и схавали!
— Это как? — округлил глаза темноволосый жиган.
— А вот так! — радостно воскликнул Васька Кот. — За год все спустили, в стиры проиграли да на барышень промотали!
— Не хило!
— Зато есть что вспомнить, — сощурился Кот.
— Да, ювелирный магазин дело серьезное…
— Это точно, — согласился Васька. — Чека потом весь Питер перевернула, многих блатных после этого позакрывали. Но ничего, обошлось… На верной малине с месяц отлеживались, прежде чем на заслуженный рубль водки купили.
— Ладно, — темноволосый слегка кивнул, давая понять, что вступительная часть беседы закончилась. — Вижу, что ты любишь жить на широкую ногу. Это по-нашему! Меня Константином зовут, Костя Фомич.
Васька Кот дружелюбно заулыбался:
— Слыхал… Это ведь ты артельщиков с Пыжевского переулка в прошлом месяце гоп-стопом сделал?
— Верно, моя работа, — губы темноволосого разошлись в располагающей улыбке. — Видишь, Елизавета, — посмотрел жиган на тетку, которая продолжала смотреть на гостя с недоверием, — слава обо мне до самого Питера докатилась.
Лицо мадам Трегубовой заметно подобрело. Глядя на повеселевшую женщину, нетрудно было догадаться, что хозяйка Хитровки в отсутствие Горыныча не скучает…
— Да уж вижу, — шутейно взъерошила она ладонью волосы на макушке Кости Фомича.
— Только без мокрого дела не обошлось, — как бы посетовал на брак в работе Константин. — Один артельщик заупрямился… Ну, его и пришлось ломиком успокоить.
Свое прозвище Костантин получил за привычку таскать с собой на дело ломик, который именовался в простонародье фомичом. Этим инструментом он взламывал замки, но при случае мог применить его и как оружие.
— Бывает, — безмятежно отвечал Васька Кот, как если бы речь зашла об опрокинутом стакане с чаем.
— А вот это наша хозяюшка, — с нежностью в голосе протянул Костя Фомич. — Прошу любить и жаловать, Елизавета Михайловна Трегубова собственной персоной.
— Да ладно тебе, — отмахнулась ладошкой польщенная женщина.
— Прошу прощения, — сделался серьезным Костя Фомич. —
Мадам Трегубова смущенно хихикнула, на мгновение превратившись в несмышленую гимназистку, застигнутую строгой директрисой в табачной лавке. Наваждение продолжалось недолго, уже через минуту Елизавета Михайловна превратилась в хозяйку малины, волевую и жесткую.
— Так про какое денежное дело ты хотел с нами потолковать? — по-деловому осведомилась Трегубова.
Где-то в дальних комнатах послышалась отчетливая брань, раздался звук разбитой посуды. Наверное, шла крупная карточная игра, а стало быть, без поножовщины не обойтись. Но Трегубова сидела не шевелясь, всем своим видом давая понять, что жиганы народ взрослый и уж как-нибудь между собой разберутся.
Все стихло, как и началось, видно, громилы утихомирили строптивца. А утром на одной из улочек Хитровки наверняка отыщется неопознанный труп, и вряд ли уголовку заинтересует еще один безымянный бродяга.
Ваське Коту сделалось немного не по себе. Улыбнувшись через силу, он заговорил беспечно, поигрывая золотой цепочкой:
— Об Макаре Хряще слышали?
— Кто же о нем не слыхал? — удивился Костя Фомич. — Хрящ — это фигура! За ним много удачных дел. Ювелирную лавку на Невском тоже, наверное, он брал? — жиган испытующе посмотрел на гостя.
— Верно. Не обошлось без него. Хрящ — это голова. На прошлой неделе железнодорожные кассы мы с ним взяли, тоже немало перепало. Так что будет на какие деньги нашим барышням подарки покупать. А вот это тебе, хозяюшка, — Васька Кот вложил в ладонь мадам Трегубовой золотую цепочку с кулоном.
— Ой, какая прелесть! — восторженно выдохнула Елизавета Михайловна, рассматривая крупный бриллиант.
Теперь она напоминала восторженную гимназистку, не успевшую наиграться куклами.
— Я рад, мадам, что безделица вам понравилась, но Хрящ наказал мне передать вам, что туда, куда он хочет отправиться, таких цепочек с камушками наберется не одна дюжина.
От Васьки Кота не укрылось, как коротко переглянулись между собой Фомич и Трегубова. В глазах у мадам вспыхнула самая настоящая алчность.
— И где же это такое знатное место отыскалось? Ты бы поделился с нами.
Васька Кот щелкнул языком, скрестил на груди руки и произнес:
— А вот этого, Елизавета Михайловна, я вам сказать не могу. Не велено!
— Что же это я! — неожиданно вскочила мадам Трегубова. — Такой важный гость из Питера приехал, а я даже четвертную на стол не выставила.
Елизавета Михайловна уверенно протопала к буфету, и Васька Кот отметил, что, несмотря на возраст, женщина сумела сохранить стройность. Если представится удобный случай, так можно и согрешить с уважаемой мадам.