Коронатор (Делатель королей) (другая редакция)
Шрифт:
– Нет, Изабель. Мне было бы довольно знать, что он жив, здоров и весел. Уверяю тебя, этого достаточно.
– Не уговаривай себя. Я отлично вижу, как ты измучена, как мечешься, не находя себе места. Ты покинула супруга, потому что не раскаялась в содеянном. Достаточно было бы твоего желания, чтобы у вас с принцем все пошло на лад. Как говорится, similia similibis curantur [33] . Наш отец выбрал тебе красивого, родовитого и любящего супруга, и если бы ты старалась, то стала бы счастливой.
33
Подобное
Герцогиня сидела в высоком кресле напротив сестры, горделиво выпрямившись и расправив широкие складки парчового платья. Ее слова звучали уверенно и властно, и она видела, как все ниже склоняется голова Анны. Это словно придало речи Изабеллы еще больше жара и убедительности.
– Я хочу также, моя дорогая, чтобы ты хоть на миг забыла о себе и подумала о величии своего рода, о своем нынешнем положении. Ты не простая крестьянская девчонка, которая бездумно предается животной похоти. Ты принцесса! Ты выше прочих смертных. И я была бы плохой сестрой, если бы не напомнила тебе о том, что члены королевской семьи должны питать к себе уважение. Ты поднялась на вершину, и все остальное должно отступить. Принцесса Уэльская обязана жить интересами королевства, находя в этом удовлетворение и покой. Что значит рядом с этим какой-то мелкий вассал, которому, кстати, дала отставку Лизи Вудвиль, чтобы самой стать на время королевой. Думаю, моя сестра не глупее этой захудалой дворяночки и достойна того удела, который ей выпал!
Руки Анны бессильно перебирали рельеф подлокотников кресла. Голова поникла, по щеке скатилась одинокая слеза.
– Видимо, ты права, Изабелла, и я лишь попусту извожу себя. Ты говоришь то же, что и отец. Выходит, я слишком глупа, если думала иначе.
– Нет, дитя, нет, Анна, – ласково сказала герцогиня. – Просто ты надолго оторвалась от семьи и совсем запуталась. Обещай мне, нет, поклянись, что забудешь этого человека, что снова обретешь чистоту и благоразумие, станешь образцом для всех дам Англии!
Эти последние слова окончательно сломили Анну. Тяжесть долга угнетала ее. «Это ошибка, что я оказалась принцессой. Эта ноша не для меня». Внезапно она вспомнила пощечину отца. «Так или иначе, но он хочет того же, что и Изабелла».
Она выпрямилась и проговорила внезапно севшим голосом:
– Видит Бог, сестра, ты права. И я сделаю все, чтобы забыть Филипа Майсгрейва. Я исповедуюсь и не стану больше мечтать о встрече с ним. Возможно, все это было зря с самого начала… Какого бы ты ни была мнения об этом человеке, он сказал мне то же, что и ты. Я действительно запуталась. Надеюсь, мне все-таки удастся стать любящей и верной супругой Эдуарду Ланкастеру.
Изабелла наклонилась и коснулась губами лба сестры.
– Да будет Господь милостив к тебе. – Она улыбнулась. – Я велю прибрать здесь, и мы сыграем в шахматы. Думаю, тебе стоит заночевать в Савое. Я не хочу оставлять тебя сегодня одну. Сатана на мягких лапах кружит близ души моей принцессы.
Она вновь была и ласкова и любезна, но Анна чувствовала себя раздавленной и несчастной. Больше всего ей сейчас хотелось выплакаться. Она своими руками разрушила надежду, которая поддерживала ее все это время.
В покоях Изабеллы суетились слуги, унося столовые приборы. Вместо них появился шахматный столик с замысловато перекрещенными ножками и разделенной на поля столешницей из слоновой кости
Когда сестры остались наедине, Анна послушно приняла предложенную партию. Изабелла рассчитывала, что игра хоть немного отвлечет сестру. Она твердо решила исполнить свой долг, убедив Анну в противоестественности ее чувства к Филипу Майсгрейву и приведя к послушанию. Если это удастся, то при малейших признаках своеволия Анны можно будет заставить ее действовать по-своему, пугая призраком прошлого.
Анна машинально сделала первые несколько ходов. Играла она хорошо, и сестра почти всегда проигрывала. Вот и сейчас, сразу же оказавшись в сложном положении, Изабелла прервала беседу и, подперев щеку, задумалась, глядя на доску.
Анна смотрела на ее мраморно-белый выпуклый лоб, на тонкие, едва заметные линии бровей, точеный нос с трепетными розоватыми ноздрями. Затем, зная, как долго сестра раздумывает над ходом, встала и подошла к распахнутому окну.
По-прежнему светило солнце, звонко перекликались воробьи, журчал фонтан во дворе и солнечные блики шевелились на дне каменной чаши, откуда стекала вода. Она увидела Соломона, растянувшегося на солнце под стеной, смеющихся служанок, которых поддразнивали ведущие через двор лошадей конюшие. Откуда-то долетали вибрирующие удары молота по наковальне. Через двор проплыл высокий холеный священник – капеллан герцога, с улыбкой благословив присевшую перед ним в реверансе молоденькую фрейлину. В ворота въехал закутанный в плащ всадник, о чем-то переговорил с капелланом и, привязав лошадь к кольцу в стене, исчез под арками со стороны покоев Джорджа Кларенса.
– Анна, твой ход, – окликнула ее герцогиня.
Принцесса оглянулась и уже хотела было вернуться к игре, но внезапно сердце ее тяжело и гулко стукнуло. Она вцепилась в оконную решетку. Привязанный к кольцу в стене сильный поджарый жеребец с горделиво изогнутой шеей и темными стройными ногами был до седла в мыле и покрыт грязью, но все же она разглядела его масть – серую в яблоках, длинную черную гриву, пышный, как султан, хвост.
– Кумир!.. – выдохнула она.
– Ты что-то сказала?
Ноги у Анны ослабели, она почти повисла на решетке окна.
– Чей это конь? – спросила она и повторила громче: – Чей это конь?
Она видела, как слуга отвязал его и повел к конюшням. Тогда она внезапно свистнула тем свистом, каким Филип обычно подзывал Кумира. Конь немедленно повернул голову и навострил уши. Слуге пришлось несколько раз потянуть за повод, заставляя животное тронуться с места.
– Что это за мальчишеские выходки? – возмутилась Изабелла, но Анне было не до нее. Могучая волна радости поднялась и захлестнула ее. «Это Кумир, я не могла ошибиться. Значит, тот высокий человек в плаще с капюшоном, который только что вошел в дом, мог быть только Филипом!»
– Здесь Филип, Изабелла, здесь Филип! – вне себя, не понимая, что делает, закричала Анна, хватая сестру за руки. – Я не ошиблась, это его конь, это Кумир!
– Опомнись, Нэн! Что ты говоришь? Откуда здесь взяться этому йоркисту?
– Но это он! Он! Я знала, я чувствовала, что сегодня что-то произойдет!
И она опрометью кинулась к двери, однако Изабелла успела опередить ее и преградила дорогу.
– Опомнись, Анна! Что за вздор! Ты только что поклялась даже не думать о нем!..