Коронатор (Делатель королей) (другая редакция)
Шрифт:
Анна осторожно кралась вдоль домов. В толпе подзадоривали йоркистов, кто-то благословлял их, но были и такие, что советовали поспешить исповедаться, пока их не подмял старый медведь Уорвик. За широкой Чипсайд тянулась грязная Ньюгейт-стрит. Здесь толпились шлюхи, задиравшие воинство, вопили разносчики, предлагая вина и шотландскую водку.
Анна вспрыгнула на каменную тумбу у входа в один из домов и через головы разглядела проем Ньюгейтских ворот. Словно железный поток, армия покидала Лондон, кое-кто из вояк тащил за собой веселых уличных девиц, чему стражники не препятствовали, однако когда некая торговка устрицами
Анна слышала, как охранник орал:
– Тебе что – других ворот нет, дьяволово семя? Через Ньюгейт следует войско его величества, поскольку в Майл-Энде [74] состоится смотр сил. И велено ни единой души не пропускать на Смитфилдское поле.
Снова начал накрапывать дождь. Анна укрылась в проеме между домами. Итак, с войском ей не выбраться из города. А ведь это было бы для нее наилучшим выходом. Через Майл-Энд мимо торговых кварталов Холборна [75] прямая дорога к Барнету, где, как она поняла из разговоров солдат, стояли силы ее отца. Если бы ей удалось добраться до них! Может статься, что Уорвику еще ничего не известно о предательстве Кларенса. И, видимо, это так, поскольку Джордж говорил, что намерен оставаться с тестем до последней минуты, чтобы переметнуться к Йоркам, когда тот меньше всего будет этого ожидать.
74
Майл-Энд – лондонский пригород на северо-западе Сити.
75
Холборн – район на северо-западе Лондона.
До слуха Анны донеслись какие-то крики, и она заметила неподалеку уже знакомый возок маркитантки. Эта особа, все в той же помятой красной мужской шляпе, сейчас обрушивалась с руганью на помогавшего ей подростка. Тот стоял, втянув голову в плечи, а у его ног в луже вина валялся разбитый кувшин.
– Ты такой же недоумок, как и твой отец, кто бы он там ни был! Разбить кувшин ценой два пенса! Убить бы тебя на месте, кабы не грех, окаянный ублюдок!
За этой сценой с хихиканьем наблюдали сидевшие в повозке две размалеванные девки. Одна – уже повидавшая виды, с дрожащей, как желе, грудью в вырезе платья, другая – совсем дитя, с лицом, уже отмеченным пороком. Она прижимала к щеке тряпичную куклу.
Какой-то офицер осведомился, в чем дело. Ругаясь на чем свет стоит, маркитантка поведала, что закупила в трактире несколько кувшинов красного бордосского вина для солдат, а ее полоумный отпрыск расколотил самый большой из них. Офицер засмеялся, заметив, что ей не стоит отчаиваться, поскольку она наверняка вдвойне возместит свой убыток в ходе кампании.
Со своего места Анна наблюдала за происходящим. Убедившись, что маркитантка своя среди воинов Йорков и никто ничего не заподозрит, если Анна выедет из Лондона в ее повозке, она решилась. Дождавшись, когда офицер отойдет, она громко окликнула маркитантку. Та, уже взявшая было своих мулов под уздцы, хмуро взглянула на Анну через плечо. У нее было грубое, словно вырубленное топором лицо.
– Не возьмешь ли меня в свой возок?
Маркитантка взглядом ощупала Анну с ног до головы, словно лошадь при покупке, отметив ее забрызганное грязью платье, добротную суконную накидку, выбивающиеся из-под капюшона длинные волосы и привлекательное лицо.
– Как договоримся, милашка, – хитро подмигнула она. – Я подвезу тебя, могу и подкормить, и приодеть, но плату за первого мужика ты отдашь мне. А потом станешь отдавать и за каждого пятого. Клиентов я найду тебе сама и буду следить, чтобы тебя не били. Соглашайся. Это хорошая сделка! Мои красотки Кейт и Сью не жалеют, что связались со мной. Верно, девочки? Не так уж вам и плохо живется у Красной Бесс.
Она засмеялась, но «девочки» угрюмо молчали, разглядывая новенькую. Анна тоже не могла вымолвить ни слова. После всех бед и унижений, обрушившихся на нее в последнее время, ей предлагали стать солдатской шлюхой. Анне нестерпимо захотелось броситься на эту гнусную тварь и разодрать ей в кровь лицо. Но она заставила себя сдержаться. Ей необходимо во что бы то ни стало выбраться из города.
– Ты не так меня поняла, – стараясь сдержать дрожь, сказала Анна. – Мне просто нужно добраться до Сент-Олбанса, а из-за войск всех задерживают. Я могу заплатить тебе, если ты мне поможешь.
На лице маркитантки выразилось разочарование.
– У меня не крестьянская телега, дорогуша. Я сама могу заплатить кому пожелаю.
Она тяжело взгромоздилась на козлы, закуталась в широкий плащ и, снова взглянув на Анну, небрежно бросила:
– Ты ведь совсем одна, девочка, но, судя по всему, не вчера родилась. Иначе ты не шлялась бы среди солдат под дождем. Без покровителя пропадешь. То, что я тебе предложила, – не самое худшее. Рано или поздно такие, как ты, становятся на этот путь.
Она выжидающе смотрела на Анну, но та застыла, словно в трансе. Тогда, пожав плечами, толстуха стегнула мулов. Повозка тронулась, завизжали колеса. Анна стояла под дождем, глядя ей вслед. Она видела, как старшая из шлюх скорчила гримасу и показала ей язык, а младшая отвернулась и занялась своей куклой.
«А ведь их никто не тронет, – с горечью подумала Анна, – и я могла бы с ними выбраться из Сити. Пусть только вывезут меня за городские ворота, и я от них тотчас отделаюсь…»
Подавив отвращение, которое внушала ей Красная Бесс, Анна бросилась бегом за повозкой маркитантки. Нагнав ее, она на ходу прыгнула на козлы.
– Я согласна!
Маркитантка засмеялась и лихо заломила шляпу.
– Красная Бесс никогда не ошибается, когда видит девочку вроде тебя. Ничего, красотка, солдаты не жалеют монет, и, когда они разобьют Уорвика и поживятся его добром, у нас заведутся денежки и мы справим тебе одежонку понаряднее да еще купим притираний и румян. Будешь как принцесса.
Несмотря на весь ужас своего положения, Анна едва не расхохоталась. Принцесса согласилась быть шлюхой, шлюхе пообещали, что сделают из нее принцессу. Красная Бесс заметила ее улыбку и, истолковав ее по-своему, подмигнула.
– Я не даю своих малышек в обиду, вот увидишь. А теперь полезай в повозку, а то ты насквозь мокрая. Как тебя зовут?
– Нэнси.
– Вот и славно. Эй, маленькая Сью, дай Нэнси кусок пирога. Да налей вина, а то у нее зуб на зуб не попадает!
Маркитантка смеялась, хотя глаза ее оставались холодными.