Коронатор (Делатель королей) (другая редакция)
Шрифт:
«Дьявол и преисподняя! Все что угодно, только не это!»
Страшным усилием он сумел выпрямиться в седле и тотчас прямо перед собой увидел отступающего под ударами Майсгрейва Делателя Королей. На мгновение он словно забыл, что ранен.
– Майсгрейв, предатель! – взревел герцог. – Майсгрейв…
Голос его пресекся. Дымка заволакивала округу, но ошибиться он не мог. Уорвик падал. Выронив меч, схватившись за горло, великий Невиль медленно клонился, сползая с коня, пока наконец окончательно не рухнул. Майсгрейв, сжимая обеими руками меч, не двигаясь, смотрел на
Ричард почувствовал, как горячей волной его захлестывает радость.
– Проклятый Медведь пал! – бешено закричал он звенящим голосом. – Нет больше Делателя Королей! Уорвик пал!
В этот миг он почти боготворил Майсгрейва. Он слышал, как его слова повторяют все новые и новые голоса, и крик катится все дальше и дальше. Уорвик пал! Последняя надежда Ланкастеров, гроза йоркистов, Медведь Невиль погиб!
Это звучало лучше, чем боевой клич! Ричард прерывисто дышал. Нет больше последнего свидетеля его низкого поступка на Сендельском мосту! Правда, остается его дочь, но Анна ему не страшна, ибо она в его руках.
Он снова взглянул на Бурого Орла и сквозь сгустившийся сумрак увидел, как за спиной барона возник всадник с секирой. Ричард не сразу его опознал, но нельзя было не узнать его мощного вороного коня с широкой белой полосой на морде. Джеймс Тирелл! Неужели он убьет-таки Майсгрейва, когда тот показал себя наилучшим образом, сразив самого Делателя Королей?!
Ричард успел заметить, как его оруженосец молниеносно занес топор. Туман сгустился, поплыл ватными клубами, скрывая происходящее. Ричард изо всех сил напряг зрение, но все было тщетно.
17
Пасха на крови
Замок Хэмбли со всех сторон был окружен распаханными угодьями, поделенными на клочки и полоски, где на акре– другом крестьяне выращивали свою рожь или овес. Когда под прямыми лучами поднявшегося солнца утренний туман окончательно растаял, стала видна и сама деревенька, над которой возвышалась четырехгранная колокольня церквушки. Бронзовое гудение ее колоколов возвещало, что Сын Человеческий воскрес, дав людям надежду на вечную жизнь…
Дебора прикрыла узкий ставень и повернулась к принцессе.
– Анна, вам следует взять себя в руки.
Принцесса оставила без ответа ее слова. Она расхаживала от стены к стене, лицо ее было мертвенно-бледным, а ставшие огромными глаза мерцали в полусвете. Деборе стало не по себе. Уже несколько часов, с того момента как уехал Ричард Глостер, с Анной творилось неладное. Порой она падала на колени, и Дебора слышала, как она страстно шепчет:
– Сохрани их, Пречистая Дева! Сохрани их Господь и все святые!
Баронессе казалось, что она знает, кого, кроме отца, поминает в молитвах Анна. Того, кто обратился к Деборе в Вестминстере, умоляя помочь принцессе. Рыцарь был взволнован, и в глубине души Дебора почувствовала, как он страдает за Анну. Филип Майсгрейв, человек, с которым бежала год назад дочь Уорвика… Прекрасный, сильный воин. Анна доверяла ему безоглядно, а когда упоминала о нем, глаза ее теплели.
Когда утром Дебора проснулась, Анна стояла у приоткрытого окна.
– Вы так и
Анна отрывисто проговорила:
– Я делала ошибку за ошибкой. Я могла, могла его спасти, я знала все о предательстве… И если он погибнет, я никогда не прощу себе этого!
Дебора опасалась, что это невыносимое напряжение всех сил может повредить Анне, но все попытки ее успокоить оставались тщетными. Волнение Анны передалось и баронессе. Оставив принцессу в покое, Дебора принялась жарко молиться. Кристофер Стэси, ее возлюбленный супруг, тоже должен был принять участие в битве, и если Йорки одержат победу, он получит рыцарский пояс… Но судьба воина переменчива, и смерть поджидает на каждом шагу…
Время тянулось мучительно медленно. Праздничные колокола умолкли, и над миром водворилась благодатная тишина. Светило солнце, не было ни ветерка. Стало даже душно. В окно Дебора видела, что солдаты гарнизона оставили свои будничные дела и столпились у кордегардии, что-то оживленно обсуждая. Они тоже не имели вестей об исходе сражения и волновались. Выглядывая в окно, Дебора не раз замечала медленно прохаживающегося по стене замка Роберта Рэтклифа. Иногда он останавливался и подолгу вглядывался в даль.
Наконец солнце стало клониться к закату. В теплом густом воздухе плавала некая истома, какая бывает порой в деревне, когда ближе к сумеркам все живое замедляет свой бег. И именно в это время во дворе началось движение. Солдаты забегали, перекликаясь. Заскрипела ржавая цепь опускаемого моста.
Дебора вскочила с ложа, где сидела, и распахнула узкое оконце. Анна оцепенела. В лице ее не было ни кровинки, переплетенные пальцы побелели.
Прямо через пашни к Хэмбли приближался небольшой отряд конников. Солдаты на стенах возбужденно загалдели. Роберт Рэтклиф вышел на пост, приветствуя подъезжавших.
Из окна баронессе были видны лишь двор и арка ворот. Она слышала, как прогремели по мосту копыта, затем увидела въезжавшего во двор герцога Глостера и сопровождающих его воинов. Неожиданно она радостно вскрикнула – среди спутников горбатого Дика был и ее муж – живой, невредимый, возбужденный, на прекрасном скакуне, со сверкающим рыцарским поясом на бедрах и с золотыми шпорами.
Дебора счастливо засмеялась и, забыв о принцессе, выбежала из комнаты. Анна осталась в башне одна. Словно во сне подойдя к окну, она выглянула и увидела Ричарда, беседующего с Рэтклифом. Вокруг толпились солдаты. Появилась Дебора и, не обращая внимания на слуг, кинулась к коню своего мужа. Кристофер склонился, подхватил ее под руки и усадил на седло перед собой.
Анна видела только Ричарда. Улыбаясь, он что-то неторопливо рассказывал. Он был в богатом камзоле из бархата гри-перль с пышной соболиной опушкой, на голове небрежно заломленная шляпа с брошью и откинутыми за спину концами драпировки. Его широкий черный плащ сбился с плеч от скачки, и можно было видеть, что правая рука герцога висит на перевязи. Казалось, рана мало беспокоила Ричарда. Он был весел, шутил с солдатами, но неожиданно поднял голову и увидел в окне Анну. Улыбка застыла на его губах.