Коронный разряд
Шрифт:
— Благодарим, но в вашем содействии нет необходимости. — Нашел в себе Артем силы на вежливость.
— Я полагаю, вам следует уточнить, что хотел бы ваш господин, — вежливо попенял я чиновнику. — Заодно спросите господина, как она относится к земле под этими высотками. Быть может, она хотела бы построить на ней что-другое? До завершения нового строительства будет шумно, но результат может оправдать временные неудобства. В ином случае, давайте вместе наслаждаться красотой построек и помнить, что окружающая тишина зависит
— Я передам это моему господину. — Коротко поклонился он и ушел к своей машине (кстати, чистокровный роллс-ройс), прижимая папку с бумагами.
— Я не понял, — после паузы, хмурясь и явно обдумывая, произнес Артем. — Почему она, если «господин»?
— Как фирма называлась, на которую мы часть денег перекинули и отдали?
— ООО «Роза».
— Дарите девушкам цветы, — важно поднял я перст ввысь.
Артем фыркнул и повел машину. Понятное дело, никаких Глинских он не боялся просто по происхождению.
Мне же было настолько наплевать на род, который ведет себя настолько нагло и вызывающе, прикрываясь силой охранного сообщества Древичей… Что становилось даже неловко, как представишь, что с ними будет, если Древичи внезапно расторгнут контракт. Впрочем, до этого не дойдет — местная хозяйка сама урезонит недовольных аристократов хотя бы из-за участия в этом деле князей Шуйских. Это ж какая радость будет древнему роду подхватить прямой намек на войну и с чистой совестью снести символ попрания их прав и вольницы… А ведь высотки хозяйке нравятся, не захочет она их терять — хотя бы потому, что нет в стране иного места, где так болезненно и демонстративно щелкают по носу представителей древнейших родов.
— У тебя можно будет заночевать? — Спросил Артем.
— Конечно.
— Максим… — Произнес он уже после того, как мы доехали до моей высотки, но еще не вышли из машины. — Не сочти за наглость и не обижайся. Хочу стребовать твой долг, — помрачнел он, явно без особого удовольствия произнося эти слова.
— Говори.
— Так сложилось, что у меня нет под рукой моих людей. — Сосредоточенно говорил он, глядя перед собой. — Мне тут не на кого опереться, и я благодарен тебе за помощь.
У Артема дома есть все, что у меня, в общем-то. Только больше, лучше, дороже, сильнее и многочисленнее, с огромным количеством верных людей. Один аэропорт если вспомнить — там же все лично его были…
Так что эти его слова не признание слабости, а просто обстоятельства. Сегодня информацию и специалистов ему поставляю я. Но если дома у него все успокоится, то уже у меня появится повод по-доброму завидовать мощи и возможностям княжеского рода. Слишком много у них скопилось за поколения, пусть и работает не без осечек.
— Есть еще одно дело, которое нужно сделать. — Он опустил руку во внутренний карман пиджака и достал сложенные два раза листочки обычной тетрадной бумаги, исписанные знакомым почерком —
Я взял протянутые мне листки, повертел, увидев фамилии в том числе на обороте, и вопросительно посмотрел на друга.
— Я хочу, чтобы они страдали. Чтобы за этим проследили.
— До конца жизни? — Приподнял я бровь.
Артем сцепил ладони в кулаки, но потом выдохнул и ответил расслабленно.
— Пусть будет год. Если кто-то сможет исправиться…
— Пребывая на самом дне? — Усомнился я в возможности подобного.
— Если кто-то додумается самостоятельно пойти в полицию и покаяться. Если кто-то уйдет волонтером в туберкулезные диспансеры и хосписы для обреченных. Если кто-то завербуется в охрану границы. Я прощу.
— Хорошо, — забрал я листки себе в карман. — Будет сделано.
— Твой долг закрыт, — буднично подытожил Артем.
— Пойдем спать, — ободряюще пригласил я его, указав на вход в здание. — Тебя пустят и проводят в номер. Я машину запаркую позади здания и тоже спать.
— Спокойной ночи.
Оставил машину, вышел в посветлевшую уже у горизонта ночь, потянулся руками вверх. Хрустнули листочки, переданные Артемом, во внутреннем кармане. Равнодушно поправил их и шагнул в сторону здания. Где и замер на полушаге.
Быть может, была тому причиной усталость, выкристаллизовавшая разум до чистоты. А может — холодный ветер, налетевший и пробравший до озноба. Или же хруст той бумажки со списком обречённых людей стал последним звеном в цепочке мыслей, до поры таящихся в подсознании. Слишком часто и искренне мне это повторяли в последние дни.
— Я действительно чудовище, — произнес еле слышно, констатируя факт.
И эта мысль потянула тоской другую — напомнив свое же обещание доказать одной бедовой девушке, что это совсем не так… Доказать неправду?
Требовался совет, но на пустой парковке не было никого. Хотя, наверное, не было никого даже в целом городе, к кому бы я прислушался. А вот дома…
Сопоставил время — у них уже восемь часов, проснулись.
— Алло? Тонь, Катю позови и громкую связь… Мне помощь нужна. Пришла? Привет, Кать. В общем… Что там за звуки?
— Тут Брунгильда прибежала на твой голос и хочет зализать телефон, — со смехом ответили мне.
— А еще Машк пришел и ходит кругами, — прыснула Катя. — Так что хотел?
— Ну-у… — Смутился я от того, что в такой момент улыбаюсь, представив собаку и кота. — В общем. Ваш брат чудовище…
— Конечно, чудовище! Только сейчас позвонил! А мы, между прочим, волнуемся!
— Да нет… Я действительно чудовище. Я аморальный человек, готовый на все.
— Ради семьи и друзей, — поддакнули мне одобрительно.