Коронованные повелители Государства Российского от Славена до Николая
Шрифт:
3 января 1565 года в Москве были получены две царские грамоты. В первой на имя митрополита царь обвинял весь служилый класс и все духовенство в противоборстве его воле, которое он приравнял к государственной измене.
Но самая интересная вторая грамота. Она обращена ко " всему христианству града Москвы". Это так называемая апелляция царя к толпе. В ней Иван IV сообщал о своем конфликте с верхами Российского общества и призвал оказать давление на них. И "низы" его оказали. Угрожая бунтом, благо было на то царское соизволение, потребовали от Двора признать все требования царя законными и признать его право казнить всех кого он захочет и лишать имущества всех кого он захочет. Это фактически индульгенция на произвол.
В Александрову слободу была отправлена делегация представителей разных сословия умолять царя вернуться к государственному управлению. Иван принял "челобитчиков" но объявил о своем намерении "учинити ему в своем государстве опришнину".
Опричнина в отличие от реформ Избранной рады, осуществлявшихся ради внутреннего единства страны, вела к расколу русского общества по вертикали.
Отныне в стране существовали две боярские думы, два двора, два приказных аппарата, две армии, две категории земель.
Опричники получили громадную власть, что быстро их развратила, и они стали использовать её для личного обогащения. Всякая законность в Московском царстве в этот период отмирает. Одного обвинения от опричника было достаточно чтобы схватить и убить любого человека. В это время на Руси стали частыми массовые казни. Людям рубили головы, варили их в масле и кипятке, вешали, сажали на кол, сдирали кожу, замораживали в снегу, травили псами. Русь надолго запомнила леденящий клич опричнины "Слово и Дело!"
Все это привело к утверждению в стране произвола в качестве главного принципа внутренней жизни. Всякое исправление нравов Избранной рады утонула в море коррупции, насилия и несправедливости. Обиженным на опричников искать справедливости было попросту негде. Царь не принимал жалоб на "своих верных слуг".
Опричнина породила к жизни систему, что укоренилась в России и не исчезла даже после её отмены. На Руси можно было видеть систему проскрипций как в Риме времен кровавого диктатора Луция Корнелия Суллы. Джон Флетчер посол Англии при дворе царя Федора Ивановича хорошо понял характер этой системы с её показной, фальшивой справедливостью.
"Показывать иногда публичный пример строгости над должностными лицами (грабившими народ), если кто из них особенно сделается известным с худой стороны, дабы могли думать, что Царь негодует на притеснения, по допускаемые по отношению к народу, и таким образом свалить все на дурные свойства чиновников. Так, между прочим, поступил покойный Царь Иван Васильевич с дьяком одной из своих областей, который брал взятки и однажды принял жаренного гуся, начиненного деньгами. Его вывели на торговую площадь в Москве, где Царь, находясь лично, сам сказал речь: "Вот, добрые люди, те, которые готовы съесть вас, как хлеб!" Потом Царь спросил у палачей своих, кто из них умеет разделывать гусей. И вышел один и сказал, что он умеет это хорошо. У дьяка сперва отрубили ноги по половину икр, потом руки выше локтя (все спрашивая его, вкусно ли гусиное мясо), и наконец отняли голову, дабы он совершенно походил на жареного гуся. Поступок сей мог послужить достаточным примером правосудия (как понимают правосудие в России), если бы не имел в виду хитрую цель прикрыть притеснения делаемые самим Царем". (Цит. по кгинге Дж. Флетчера "О государстве русском". М.: Молодая гвардия. 1990. – С. 525–526).
В 1570 году страшному разгрому подвергся Великий Новгород. Государь, убежденный в том, что новгородцы хотели "отложиться от него" и прейти под руку польского короля, прибыл в город во главе опричных полков. Во время этого погрома, что мог сравниться разве что с нашествием на Русь монголо-татар, было истреблено более половины населения города. Причем жестоко убивали женщин стариков, детей и даже грудных младенцев.
Причем страдали все: бояре, дворяне, приказные, священники, посадские горожане, холопы, крестьяне.
Лев Гумилев так характеризует опричнину:
"Гласным содержанием опричнины стали совершенно беспрецедентные и бессмысленные убийства ради убийств. Однако самая страшная и существенная этническая характеристика опричнины заключается в том, что царь и его опричники были абсолютно уверены в благости своих чудовищных злодеяний. Сначала Иван, убивая тело, стремился "убить душу" – тела рассекали на мелкие части….Потом царь стал заносить имена своих жертв в синодик, служил по ним панихиды".
Иван Грозный по словам А.М.Панченко, полагал, что царское величие сродни величию божественному и потому лишал своих подданные обсуждать свои поступки. Он возрождал, ранее встречавшуюся в мировой истории, восточную деспотию, как в Древнем Египте во времена фараонов.
Иван Грозный вполне напоминает Египетского фараона Эхнатона автора знаменитой религиозной реформы. Изображения фараона Эхнатона были чрезвычайно натуралистичны. Они подчеркивали многочисленные физические недостатки, которыми страдал Эхнатон: худые руки, вялые щеки, полные бедра. Специалисты считают, что Эхнатон страдал редкой болезнью, которая отразилась на его умственных способностях. Вероятно, этой же болезнью объясняется неслыханная свирепость Эхнатона, который был одним из самых жестоких владык в египетской истории. Очевидно, той же болезнью страдал и Иван Грозный. Это какая-то особая форма психического расстройства. Бурные припадки ярости и гнева, сменялись раскаяниями, чрезмерная подозрительность, недоверие, мания преследования. Судьбы этих двух людей, разделенные тысячелетиями, необычайно схожи. Оба они свершили революционные преобразования в общественных отношениях в своих странах, оба были деспотами и тиранами.
Теперь можно задать главный вопрос – а почему же подобное стало возможно на Руси? Ведь эта революция сверху была совсем не последней в нашей истории. Еще будет революция сверху Петра I.
Причины таких революций лежат в следующих факторах:
Во-первых, в небуржуазности Руси, как отметил в свое время Эйдельман. Он говорил, что "это важнейшая черта национальной истории, экономики и политики, даже национального характера. Здесь и российская удаль, ширь, нелюбовь к мелочности, скопидомству – "раззудись, рука, размахнись, плечо!" Это отсутствие, сравнительно с западом, столь презираемого мещанства. И в то же время бесхозяйственность, нежелание и неумение считать и рассчитывать, очень часто – героизм вместо нормальной, скучной повседневности; легкий переход от бунта к рабству; произвол, недостаток правового сознания".
Во-вторых, в громадной роли государства в жизни страны, сверхцентрализация власти. То есть то же самое, что мы могли наблюдать в Древнем Египте.
В-третьих, начиная с Дмитрия Донского правители стали почитаться национальными благодетелями, заботящимися о благе народном. Как имущие слои русского общества, так и простой народ не имеют независимых от власти объединений и организаций. А при такой постановке вопроса нет ничего удивительного, что именно в столице определяется судьба страны на многие годы!