Коронованный пустотой
Шрифт:
Было уже поздно, Митя ощутил усталость и решил ложиться спать, а освоение второго задания он перенес на завтра.
Услышав мамино «Поднимайся, Митя!», юноша встал и, начав убирать постель, решил, что в школу сегодня не пойдет, так как ему очень не терпелось продолжить выполнять упражнения сразу после ухода мамы на работу.
– Мам, у меня сегодня первый урок «пустой»! – крикнул юноша, приподнимая «верх тахты» и закидывая во внутреннюю полость подушку и простыни.
Мама подумала: «Почему он с вечера не предупредил, снова забыл?» – и так как «такая забывчивость» случается уже не в первый раз, она заподозрила сына в попытке прогулять школу из-за желания еще поспать. Направившись из кухни к нему в комнату для чтобы прояснить для себя ситуацию, она встретила его в коридоре, заходящего в ванную. Мысль о том, что «он хочет прогулять первый урок, чтобы поспать», сразу была признана ошибочной, и на фоне несправедливого подозрения сегодняшняя версия сына о «пустом» первом уроке больше не подвергалась сомнению.
– Тебе яичницу сейчас пожарить или перед уходом? – спросила она.
Дело в том, что Митя действительно иногда по утрам, сильно желая еще поспать, сообщал будящей его маме, что первого урока не будет в связи с болезнью кого-то из учителей, или говорил, что у него болит голова, с формальной просьбой еще немножко полежать. При заявлении сына о том, что не будет первого урока, мама, приготовив Мите завтрак, будила его без «двадцати девять» – перед уходом на работу. Он вставал, закрывал за нею дверь и собирался в школу, если, конечно, не возникал «план прогулять в этот день не только первый урок, а не пойти в школу вообще» – тогда юноша возвращался в свою комнату и спал дальше. В случае варианта с «больной головой» Митя при повторной попытке его поднять примерно в половине девятого либо вставал и собирался в школу ко второму уроку, либо сообщал, что «голова болит достаточно сильно и в связи с этим в школу сегодня не пойдет», продолжая после этого дальше спать.
– Сейчас, мам! – громко ответил Митя из ванной на мамин вопрос о яичнице.
Митя не спеша умылся, позавтракал, сложил учебники и тетрадки в папку из кожзаменителя, служившую в то время «модным юношеским заменителем портфеля или дипломата», и демонстративно положил ее у входной двери. Он даже начал надевать голубую рубашку, когда мама уходила на работу, имитируя сборы в школу. Оставшись в квартире один, юноша снял рубашку, надел домашнюю футболку и сел «по-турецки» на свою тахту для выполнения заданных дядей Леней упражнений.
Митя решил начать с упражнения, которое он вчера уже вроде освоил и даже заметил некоторый прогресс. Сегодня наблюдение своих мыслей было более стабильным, по поводу чего «ими – же наблюдаемыми» было сделано два предположения: первое – что концентрация внимания стабильней «на свежую с утра голову», второе – что это явилось следствием развития навыка в результате вчерашних усердно приложенных усилий. Все то, что вчера в этой же комнате вызывало отвлекающие мысли, сегодня стимулировало возникновение примерно таких же идей. Но после вчерашнего внимания к ним они уже были как бы в статусе «обдуманных», и прослушивать повторно эти банальные мысли до конца или несколько раз уже совсем не хотелось, что на некоторое время приводило к возникновению тишины в голове. Возникшие в памяти слова дяди Лени о том, «что это упражнение желательно выполнять все время», побудили юношу практиковать при исполнении привычных манипуляций. Он решил, продолжая «наблюдать мысли», пойти на кухню, сделать себе кружку кофе и пойти в гостиную смотреть телевизор. Поначалу во время действий по приготовлению кофе, включению телевизора и во время его просмотра Митя чаще отвлекался от «слушания тем своих размышлений», чем было достигнуто перед этим в сосредоточенном состоянии. Митя понимал, что прогресс снова будет очевиден, если он будет более целеустремлен, вспомнилась идея напоминания посредством рисования крестика на руке. Юноша поставил свой кофе на столик, предварительно подложив под еще горячую кружку несколько газет, чтобы на столе не осталось круглого белесого следа, и пошел к себе в комнату. Взяв ручку с письменного стола, юноша хотел было нарисовать крестик на руке, но вспомнил, как крестик напоминал ему вчера в школе о «способе восприятия, как будто все сон», и решил оставить крестик для возможного дальнейшего продолжения именно «этой темы». А для напоминания «слушать темы своих мыслей» он решил нарисовать кружок. Проделав это на левой кисти, немного подумав, Митя взял ручку в левую руку и нарисовал еще кружок на кисти правой руки, решив, что так будет чаше замечать этот напоминающий символ. Вернувшись в гостиную на диван, юноша продолжил практику. Через некоторое время усилий и воли прогресс снова дал о себе знать. И вот Митя, слушая Николая Дроздова, рассказывающего о тропических попугаях и показывающего их в передаче «В мире животных», периодически вовлекался в обдумывание наблюдаемых мыслей. Вспомнив совет дяди Лени наблюдать как бы общую тему размышлений, не задумываясь о текущей мысли, и применив его, юноша заметил, что при намеренном откладывании на потом формулировки вывода о внимаемых размышлениях, намного быстрей затихает неинтересная болтовня в голове. Теперь он мог относительно долго наблюдать свои мысли, например, о том, что «если бы у него был такой попугай, то он наверняка научил птицу разговаривать», и при этом не вовлекаться в эту фантазию, забывая нынешнего себя, думающего эти мысли. Также были снова отмечены возникающие «промежутки тишины», особенно после того как закончилась передача «В мире животных» и начался концерт симфонического оркестра. Снова Митя заметил, что наблюдаемые мысли становятся интереснее и по формулировке, и по содержанию. Немного притомившись, юноша выключил телевизор, сполоснул на кухне кружку и пошел к себе в комнату, чтобы наконец-то «попробовать выполнить первое упражнение», заданное дядей Леней.
Юноша лег, закрыл глаза, расслабил, насколько получилось, тело, откуда-то вспомнив, что для более полного физического расслабления очень важно расслабить мышцы лица. Сделав это, он заметил, что вслед за лицом расслабились верхняя и задняя части головы, что выразилось в «небольшом сдвиге как бы отпущенной мышцами» кожи на черепе. Теперь Митя направил свое внимание внутрь своей головы. Некоторое время заглянуть в голову не получалось, юноша наблюдал на внутренней стороне век «розово-фиолетовый фон». Он захотел задернуть шторы, и возникла идея, что, возможно, лучше практиковать данное упражнение в темное время суток. Через некоторое время стало удаваться разворачивать направление внимания как бы назад, что-то вроде «взгляда ото лба к затылку». Несколько раз «этот интересный разворот» прерывался звуком иногда проезжающих на улице машин, что запускало мысли о марке автомобиля, направлении движения и даже о возможном цвете кузова. Юноша, сдержав раздражение, решил больше никак не реагировать на такие отвлечения и сосредоточился сильнее. Через несколько минут ему снова удалось начать разворачивать направление внимания, как в комнату через открытую форточку стали доноситься звуки «цокающих женских каблуков. Митя очень старался вернуться к сосредоточенности, но хорошо доносящийся стук металлических набоек провоцировал мысли и образы о хозяйке этой пары туфель, его интересовали возраст, национальность, рост, фигура… Митя вскочил с тахты, не вглядываясь сквозь листву деревьев для удовлетворения своего любопытства, захлопнул форточку, задернул шторы, пошел на кухню попить воды и вернулся, чтобы продолжить. Он снова лег и сразу попытался сосредоточиться, но достичь разворота направления внимания не удавалось. Остатки раздражения цеплялись за все: то ощущения в теле отвлекали, то зачем-то прислушивался к звукам на улице, то вовлекался в различные мысли…
Полежав так минут пятнадцать, Митя решил, что продолжит, как стемнеет, и пошел на кухню чего-нибудь перекусить.
Глава 8
Мотивы
День пролетел быстро, в течение которого Митя достаточно часто вспоминал о «продолжении наблюдения за мыслями», а вечером сходил на тренировку. Юноша уже пять месяцев занимался карате-кекусинкай, причем очень усердно и не только в спортзале, дома тоже отрабатывал технику и удары. Из свинцовых пластин старого автомобильного аккумулятора отлил брусочки, сам сшил на швейной машинке чехлы для них, крепящиеся поясками на голени и щиколотках, и использовал как утяжелители для ног. Еще у него была небольшая боксерская груша с песком, висевшая на перекладине, были три гири, гантели и разборная штанга. Все это «добро» юноша покупал сам на достаточно приличные карманные деньги, которые ему давал отец. С первого по третий класс Митя занимался легкой атлетикой, но ему она надоела. В четвертом классе мальчик, воодушевленный фильмом «Не бойся, я с тобой», очень захотел заниматься карате. Оказалось, что сын женщины, которая работает в одном отделе с мамой Мити, работает в милиции и в спортивном клубе «Динамо» преподает карате для сотрудников МВД. Но при личной встрече он объяснил Мите, что в настоящее время преподавание карате в СССР запрещено, и если есть желание заниматься борьбой, он попросит знакомого тренера по дзюдо взять Митю в свою секцию. Мальчик кивнул, соглашаясь на «то, что есть», и с четвертого по шестой классы занимался борьбой. В седьмом, восьмом классах Митя увлекся упражнениями с отягощениями, занимался как в тренажерном зале, так и дома, постепенно накупив спортивный инвентарь и смастерив перекладину для подтягиваний. Но в начале учебного года девятого класса произошел случай, изменивший взгляд Мити на саморазвитие, – его избили. Двое – сверстник и юноша чуть постарше – в парке им. Горького хотели отнять у проходящего Мити джинсы. В результате возникшей драки джинсы остались при Мите, но его побитое лицо с разбитой губой и двумя яркими синяками после удара в нос, заляпанная кровью футболка и, очевидно, низкая эффективность в последней драке привели к сильному разочарованию в себе… Тогда это был худший день его жизни, за который позднее он станет благодарить судьбу.
Митю совсем не возмущало то, что можно просто избивать человека, его унижало то, что он не смог такому эффективно противостоять. Нет, это, конечно, не первая его драка, в их школе было принято выяснять отношения один на один «на песке». Это площадка с песком для прыжков в дальнем углу футбольного поля, куда мальчики ходили драться. В нечастых драках один на один Митя чаще побеждал, чем проигрывал, и он еще никогда не был инициатором такого способа выяснения отношений.
В течение недели стыд постепенно сменился решимостью кардинально повысить свою эффективность в драках. Бороться Митя «более-менее» умел, что совсем не помогло в столкновении с двумя противниками. В результате размышлений был сделан вывод о необходимости развития ударной техники. Бокс юноша тогда субъективно недооценивал из-за того, что там «только руки». Некоторое время назад разрешенные в стране восточные единоборства быстро проявились в городе различными секциями: ушу, тхэквондо и карате-шотокан. Былая страсть к карате в юноше не остыла, но доступные секции единоборств не устраивали Митю недостаточной жесткостью в правилах боя или не достаточно реалистичными для уличных драк техникой и тактикой. Он решил пока действовать самостоятельно: купил в спортивном магазине грушу, набил песком и повесил ее на перекладину в квартире. «Колошмачивание груши» покрывало «пыльным бархатом» половину прихожей, к чему мама Мити относилась с пониманием. Через некоторое время самостоятельных тренировок в паре «походов драться на песок» юноша заметил улучшения в уверенности и эффективности. И все же он понимал, что «чего-то» не хватало… И вдруг совсем недалеко от Митиного дома в баскетбольном зале здания почты открывается секция карате-кекусинкай. Про создателя этого стиля единоборств – Масутацу Ояму – Митя недавно смотрел художественный фильм «Обреченный на одиночество», в котором его впечатлило стремление главного героя к реалистичности в тренировках и при проведении соревнований. Юноша сразу записался в эту секцию. В кекусинкай Мите нравилось почти все, кроме запрета ударов руками в голову в соревновательных поединках. Конечно, логика говорила, что в случае отсутствия такого запрета травматичность спортсменов резко повысится, что негативно отразится на их здоровье и внешнем виде. Оставалось по возможности вводить боксерские перчатки в тренировочный процесс и в частном порядке преодолевать этот недостаток… Тренер, Александр Кулиев, оказался талантливым преподавателем, и, несмотря на их разницу в возрасте в 15 лет, они быстро подружились, их объединяли энтузиазм в теме единоборств и широкие взгляды на развитие и подход к тренировочному процессу. Несмотря на присутствие в карате-кекусинкай не совсем эффективной в реальном бою классической техники и формальных комплексов упражнений «ката», Митина «боевая эффективность» быстро показала заметные улучшения в нескольких драках, участия в которых он мог легко избежать, просто не реагируя на «провокационные цепляния» и оскорбления. Это восстановило уверенность юноши в себе, повысило его авторитет в школе и районе, что еще больше усиливало страсть к единоборствам, но при этом в нем продолжали сохраняться «природное миролюбие» и скромность. Тема обретения новых возможностей, получившая ещё большую перспективу благодаря занятиям с дядей Леней, явилась логическим продолжением и дополнением к стремлению юноши развиваться. В глубине души он всегда чувствовал, что есть «что-то большее, чем физические проявления», что-то более «тонкое и неочевидное», но более значимое и основополагающее… И сейчас юноша ощущал где-то внутри, что стремится в правильном для себя направлении.
Идущий с тренировки домой Митя вспомнил слова одного персонажа из фильма «Непобедимый», лечившего главного героя, в одной из сцен движением руки уняв боль в плече своего пациента, он сказал: «Вот таким легким прикосновением я мог бы и убить тебя». И дальнейшие его слова о том, что «его знания опасны, если ими овладеет злой человек», и о том, «что поэтому мудрецы часто живут вдали от людей»… На фоне этих воспоминаний юноша подумал: возможно, некоторое затворничество, скупость и сварливость дяди Лени – это искусственная отдаленность старика от сближения с людьми, который, как теперь уже очевидно для Мити, являлся таким мудрецом, обладающим гораздо большими знаниями и способностями, чем большинство живущих людей…
Мысли Мити на эту тему не успели сильно развиться, так как путь был очень близким. Дома мама, поинтересовавшись у входящего юноши, «как потренировался», положила ему на тарелку жареной картошки с мясом и налила кружку молока. Митя уже намного чаще вспоминал о «наблюдении за мыслями», причем не только когда замечал периодически подрисовываемые кружочки на кистях рук, но еще потому, что это занятие начало ему нравиться. Ужиная, юноша решил, что выполнит «первое упражнение дяди Лени», когда ляжет спать. И вот, когда он лег в постель, расслабил тело и лицо и сосредоточился на направлении своего внимания вовнутрь головы, он незаметно для себя уснул.
Глава 9
Откуда?
Возвращаясь на следующий день из школы, Митя очень обрадовался, увидев дядю Леню сидящим на топчане. Вчера они не встречались, и у Мити накопились вопросы. Довольный, направившись к соседу, юноша почувствовал, что рад видеть дядю Леню не только потому, что хотел «спросить по делу», но и потому, что успел соскучиться по старику. Удивительно оказалось и то, что, когда они поздоровались и дядя Леня поинтересовался, «как дела», по мимике и тембру голоса было очевидно, что и старик тоже очень рад их встрече.