Короны Ниаксии. Змейка и крылья ночи. Книга первая из дилогии о ночерожденных
Шрифт:
– Чуть-чуть выше или намного выше?
Это было смешно. Я даже слегка опешила. Вампиры редко шутили. За сотни лет чувство юмора выветривается. Когда мне было лет пятнадцать, я оставила попытки научить Винсента понимать шутки. К счастью, у меня была Илана, с которой…
Случайная мысль о ней вызвала такой сильный прилив боли, что у меня перехватило дыхание.
– Дай пройти! – рявкнула я.
Он посмотрел на меня странно:
– Что такое?
Меня это тоже застало врасплох. То, что он заметил краткое проявление чувств, которому я позволила пронестись по лицу.
– Дай пройти.
– А то что?
– Рубану тебя еще раз.
–
На секунду я и впрямь задумалась, не рубануть ли. Может, мне представилась для этого самая удобная возможность, вот сейчас, когда он ведет себя так, будто все это, твою богиню, одна большая шутка. Даже заманчиво.
Только воспоминание о той вспышке черного, потом белого – Астерис наверняка – остановило мою руку.
Вместо этого я демонстративно оглядела его с ног до головы – задержавшись взглядом на бедре и поднявшись по кожаной штанине до паха – и сказала:
– Чуть-чуть.
Я нырнула ему под руку. На этот раз он негромко хмыкнул и не попытался меня остановить.
Полная луна светила ярко, тяжело нависала, словно угрожая. Несколько минут после ее восхода были напряженными и безмолвными. До моего укрытия в оранжерее из залов Лунного дворца не доносилось ни звука.
Была уже почти полночь, когда снова появилась призрачная полоска тени, вызывавшая нас из комнат. Я последовала за ней в большой зал, где накануне ночью к нам обращался министер. Зал медленно заполнялся, по мере того как новые и новые полосы тени сливались с моей, пока поток не прекратился и тени не рассеялись, оставив нас стоять в неловком молчании.
Прошедший день все посвятили подготовке. Участники были вооружены новым, только что начищенным оружием, кожаные доспехи крепко обнимали тела. Кто-то нанес на горло или врезал в доспех защитные символы. Этих я тщательно примечала – не значит, что они обязательно владели магией, но скорее да, чем нет. На ристалище магия могла стать неприятным сюрпризом.
За ночь кто-то уже образовал небольшие союзы. Участники из Дома Крови, конечно, держались месте. Теперь уже не оставалось сомнений, что высокая мускулистая женщина – их главная, как я и подозревала. Остальные слушали, благоговейно внимали, как она шепотом отдает им какие-то приказания. Ее серебряные волосы теперь были заплетены в длинную косу, которая натягивала кожу, подчеркивая острые скулы и крепкий лоб. Когда она повернулась что-то сказать товарищу, я заметила, как из-под воротника ее белых кожаных доспехов ползет вверх что-то красноватое.
Ее проклятие. Я никогда раньше не встречала кроверожденного вампира, но слышала, что красные отметины у них на коже говорят о последних стадиях действия проклятия. Если это так, то женщина уже на полпути к ним. Дальше придет сумасшествие. А за ним…
О том, что делает проклятие Дома Крови, говорили вполголоса. В конце концов превращает почти в животных.
Меня передернуло, и я отвела взгляд.
Другие участники тоже за ночь сколотились в небольшие группы – возможно, видя, как выгодно им сейчас численное преимущество. Наверняка также думали и об испытании Полулуния. Это был единственный формат испытания, который каждый год повторялся: в нем участникам приходилось сражаться в командах или вместе с партнерами, и половину участников к концу испытания обычно ликвидировали.
Мой взгляд нашел в дальнем конце зала Райна. Рядом с ним стояла та веселая женщина с короткой стрижкой. Она наклонилась к нему, возбужденно шепча, а тот тем временем оглядывал зал.
Странная
Всего несколько участников заметно выделялись среди остальных: я, кто-то из представителей Дома Теней – известных своей принципиальной независимостью – и Ибрихим, который одним из последних добрался до большого зала, явственно хромая на поврежденную ногу.
На Кеджари нет места жалости. И все же я ее ощущала, глядя, как Ибрихим ковыляет по залу. Я лучше других знала, что никого не следует заранее сбрасывать со счетов. Но трудно было представить такое развитие сегодняшних событий, которое не закончилось бы смертью Ибрихима.
Шли минуты. Мы ждали в напряженном молчании.
Я достала мечи из ножен, приноровилась хвататься за рукояти.
Изучив каждый из двадцати Кеджари, прошедших до сегодняшнего, я много думала, какой окажется первая часть. Первое испытание обычно символизировало отъезд Ниаксии из дома в Белом пантеоне. Она отважилась выйти за границы своей земли, и во время полночной прогулки на нее напали звери. Они преследовали ее несколько миль, и, поддавшись панике, она окончательно потерялась. Иногда испытание включало в себя ослепление участников, ибо Ниаксию ослепили при нападении. Иногда от участников состязаний требовалось передвигаться по зыбкому грунту и драться на нем. Но чаще всего были задействованы звери – иногда много, иногда один.
Долгая тишина сменилась неловким недоуменным шепотом.
Наконец один из участников-хиажей задал вслух вопрос, вертевшийся на уме у всех:
– И что теперь? Может, нам нужно…
И тут Лунный дворец просто взял и исчез.
Глава девятая
Вопли толпы сотрясли землю. Меня ослепил свет, такой яркий, что поначалу я даже подумала – солнечный.
Но нет. Факелы. Тысячи. Выстроившиеся по закругленной стене амфитеатра, плывущие в воздухе в сотнях футов у нас над головой, зажатые в тысячах и тысячах рук тысяч и тысяч зрителей – и все эти зрители кричали, кричали, кричали…
Кричали, как кричала Илана…
На мгновение исчезло все, кроме неба, света и рева зрителей. Я задрала голову к звездам, которые были едва видны над огнем. Они слились в размазанный круг, пересеченный перилами из серебристого металла – как на крыше оранжереи. Стеклянный потолок.
«Орайя, шевелись!» – проревел голос в голове – голос Винсента, конечно же его, – и я сделала, как он велел, и едва успела.
Массивные когти взрыли утоптанный песок там, где несколько секунд назад стояла я.
Мир внезапно и резко сфокусировался.
Раздался еще один резкий крик, намного ближе, когда одного хиажа из участников разорвало на куски: растерзанное крыло оказалось зажато в пасти, из которой капала слюна, тело стиснуто в когтях, черно-красная кровь текла в грязь.
Не просто дикий зверь. Демон.
В реальной жизни я видела демона всего один раз, и меня эта встреча так потрясла, что я едва ли что-то запомнила. Но даже та жуткая тварь была ничто по сравнению с этими. Они передвигались на четырех лапах, голые, темно-серые, с черными венами, пульсирующими под кожей. Удлиненные пальцы, удобные, чтобы хватать и убивать, заканчивались зазубренными черными когтями. Их лица – плоские, с острыми скулами, с щелью вместо носа и белыми, подернутыми слизью глазами – были почти что сплошной рот, от одного заостренного уха до другого, и изо рта через ряды щербатых зубов капала почерневшая слюна. Демоны были одновременно пугающе анималистичны и омерзительно… человекоподобны.