Коровы ели туман
Шрифт:
**
Полина Эдуардовна читала записку, которую нашла под шероховатой бумагой.
"Дорогая Полина! Как видите, нарисовал новых "Коров". Поскольку в этом городе мало кто разбирается в искусстве, то, скорее всего, никто не заметит подмены. А если заметят, то можете сказать, что у них память затуманилась.
В детстве дед часто говорил: у каждого предмета есть душа, и рассказывал о том, как можно живую душу переместить на картину. До того, как попасть в музей, "Коровы" висели дома, на первом этаже. Каждый вечер коровы сходили с полотна и отправлялись откусывать туман. Конечно, иногда теням с моря всё-таки удавалось добраться до города,
Не знаю, когда вернется Борис Павлович, но верю - скоро. А пока надеюсь, Полина, совладаете с Ардальоном. Мифам нужен дом.
Картина, которую нарисовал, это жалкая пародия. Коровы с неё не смогут защитить город у моря. Поэтому вынужден покинуть и отправиться ловить коров. Надеюсь, их найду.
Полина, желаю одного: примите себя той, кто вы есть. Мы с вами оба тонули и не утонули и вернулись ни теми, ни другими.
Всегда твой, друг Аркаша".
На чердаке шпаклёвщика не было, как не было и нигде, где искала Полина Эдуардовна.
Мансардное окно наглухо закрыто. И свет проникал только из мутного окна в стене. Полина Эдуардовна провела по нему пальцем, собирая толстый слой пыли. И в оставшемся чистом пятне видела кусочек моря и ни капли тумана.
Знакомый холст скрывала простыня. Полина Эдуардовна колебалась. Если Аркадий Савельевич не показал картины прежде, то можно ли смотреть её сейчас? Сорвала простыню.
И встретилась взглядом с молодей женщиной. Свет играл в её рубиновых серьгах. Светлые волосы струились и смешивались с платьем, похожим на рыбацкие сети. За её спиной клубился сизый туман, выше мерцали мешочки звёзд.
***
Гуляла по берегу, носками туфель ворошила гальку. В городе, говорят, опять видели коров. Утром специально заглянула в музей, картина на месте.
Вячеслав теперь работал в гостинице. Часто выходил на крыльцо и курил, считая звёзды. Вообще-то перед Вячеславом ей было немного стыдно, ведь это она туманом просочилась к ночному портье и убедила его выкрасть картину и отнести её в центр города. Та часть, что когда-то тонула в море, подсказала Полине Эдуардовне так сделать. Правда, она не думала, что, пока ночной портье будет тащить картину, то сломает раму, случайно уронив. Коровы, почувствовав свободу, как в былые времена, вырвались и порвали полотно. Возвращаться они не собирались. Нет ничего слаще воли вольной.
Борис Павлович так и не вернулся, возможно, решил поселиться на болоте с мифами. Полина Эдуардовна на него не обижалась. Мифу место с мифами.
Юбилейный вечер в краеведческом музее прошёл на ура. Новая экспозиция, посвящённая жизни Коровиных, всем понравилась. Книгу охотно покупали. Ардальон постоянно хмурился, видимо, прочёл, узнал, что в книге только о мифах и говорится. Но ругаться с Полиной Эдуардовной почему-то не стал. Только чернел как туча и смотрел задумчиво вдаль. Ещё у него появились странные ботинки на меху, один ботинок серый с зелёным шнурком, второй - белый с синим шнурком.
Полина Эдуардовна беспокоилась, что Ардальон начнёт тайком торговать картинами с другими мифами. Поэтому с помощью Вячеслава потихоньку их украла и перетащила к себе на квартиру. Бабушка возражала страшно, дико ругалась, проклинала, но потом перестала. Потому что на самом деле была сновидением. А, может по-другому, может, сновидением была Полина Эдуардовна, которая снилась бабушке в городе у моря. Может, Полина Эдуардовна - сновидение, которое снится безначальному и бесконечному времени. Впрочем, сама Полина Эдуардовна не сомневалась в реальности происходящего.
Но что считать реальностью?
Что это? То, что мы воспринимаем? А мы - кто и что такое? Часть реальности, которую воспринимаем. Но вот вопрос: если мы часть реальности и воспринимаем сами себя, то вне нашего восприятия существуем ли мы? Что если мы лишь плод нашего собственного воображения? И если мы - плод нашего воображения, то, получается, мы не реальны, а, следовательно, как можем себя воображать? Стало быть, кто-то или что-то воображает нас, воспринимающих и себя, и действительность вокруг. Мы часть - безграничности и безвременности. Мы часть той действительности, которая существует в противовес пустоте. Мы - плод воображения пустоты. Но плод - огненный, страстный, стремящийся вырваться за пределы восприятия и воображения.
Свой портрет Полина Эдуардовна так и оставила на чердаке шпаклёвщика. Временами поднималась, просто чтобы посидеть на пледе, где лежал когда-то Аркадий Савельевич, протереть пыль с красок и кисточек. Однажды портрета уже не было, и кисточек, и красок, и сдёрнутой простыни. Только мансардное окно хлопало открытыми ставнями, и капал дождь.
Ночь. Луна низко давила. Море шептало.
Когда она стала тенью, что приходит с моря? Тогда, когда утонул муж? Когда свалилась с баржи? Когда после выпускного гуляла с подругами на пляже? Когда в детстве убежала от мамы и захлебнулась? Или всё это было сном, который снится ей с начала безначального времени? Всё это было сном, который не снится.
Тихий голос звал. Полина Эдуардовна скинула полусапожки. Ноябрьский песок не был ни холоден, ни тёпел. Море - ласковым, колючим.
Колготки намокли по колено, волны плескались у края юбки. Пальто расстёгнуто, поднять бы воротник, чтобы не забрызгать. Вода холоднеет, обжигает живот.
Распускает волосы. Ветер их подхватывает, опускает, и волосы сетью растекаются по волнам. И волны всё плещутся, горче и горче.
Туман над морем сходится плотной стеной, и тени из моря ходят вдоль берегов. Туманный поцелуй льдинкой прижимается к губам. Луна бросает свет на воду, та отражает, и звёзды ловят возвращённый свет, складывают его в мешочки и светлячками ночными скидывают на берег, далеко-далеко, где бродит шпаклёвщик в поисках коров, которых никогда не найдёт.
Когда мы умираем, кем мы становимся? Когда мы умираем, существо без имени, без возраста, ни красивое, ни уродливое, забирает нас к себе. И когда мы признаем, растворяемся в бескрайнем и безвременном ничто, входим туда, где перестаём быть чьим-то плодом воображения. Но иногда остаёмся тенями, не в силах смириться с той пустотой, что нас ждёт. Но если времени не существует, если прошлое, настоящее, будущее - всё суть одно, разве тогда можно говорить о том, что нас ждёт? Ведь там, где нет времени, это что-то уже было, уже есть и уже будет, и все происходит одновременно.