Коровы ели туман
Шрифт:
Бросился Иван в ноги Эдуарду Фёдоровичу, прося помощи.
Тогда Эдуард Фёдорович взял керосинку и отправился к морю, пройдя сквозь туман. Говорят, там он встретил существо, без имени, без внешности, безграничное и безвременное. И существо подарило ему трёх худых коров.
И коровы ели туман.
С тех пор люди пропадали реже. А Снегирёвы закрыли завод и переехали на другой конец города, подальше от Коровиных. А после революции и вовсе уехали. Только в восьмидесятые их потомки вернулись на северные земли.
А Полюшка, младшая дочь Эдуарда Фёдоровича, вместе с нянькой часто
Однажды Полюшка упросила братьев взять её с собой в плавание. Они как раз направлялись в соседний город, полдня пути. Младший брат после рассказывал, что Полюшка много говорила о морском существе, которого обидели крестьяне. Она говорила: существо всегда защищало город от злых и тёмных теней. Но люди его обидели, и оно перестало их оберегать и позволило теням делать то, что им заблагорассудится. "А эти тени - кто?" - спрашивал брат. И Полюшка объясняла: "А это те, кто умер, но не ушёл". А потом всегда добавляла: "А есть ещё те, которые умерли, но вернулись". Брат хмурился и говорил: "Это как с дедушкой? Когда доктор говорил, что он умрёт, а дедушка поправился?" "Да, как с дедушкой", - соглашалась Полюшка. И минуту помолчав, говорила: "Я тоже вернусь". Мальчик побежал к старшим братьям рассказать о тенях, и в это время волна смыла Полюшку в море.
Говорят, существо не просто так подарило Эдуарду Фёдоровичу коров. Оно что-то попросило взамен. Потому что существо было древнее и знало, что всё имеет цену, и нужно сохранять равновесие.
– А вот не буду ничего в черновике править, - решила Полина Эдуардовна. Она сделала копию файла. Один назвала "Семья Коровиных - для типографии", вторую "Семья Коровиных - для Ардальона", и удалила из неё все упоминания мифов.
– Всё равно будет невнимательно читать.
Ещё немного поработав над версией для Ардальона, Полина Эдуардовна выскользнула из комнаты. Бабушка спала в кресле, утомлённая бубнением телевизора.
Полина Эдуардовна накинула вязаное пальто, похожее на рыбацкую сеть, овечью шаль и побежала к краеведческому музею.
У входа в музей курил шпаклёвщик. Трескающиеся белые пятна покрывали его спортивные штаны и телогрейку. Ведро со смесью и мастерок стояли у крыльца.
– Здрасте, Полина Эдуардовна.
– Здравствуйте, Аркадий Савельевич. Вы картины принесли?
– Почти. Только его милость Ардальон развернул обратно. Картины на чердаке. Пойдёте смотреть?
– Что Ардальону не понравилось?
– Тема!
– Что у вас было?
– Да, пейзажи с морским божеством.
Полина Эдуардовна покачала головой.
– Зачем же вы так? Вы же знаете, Ардальон не любит мифологию. Ладно, ведите на свой чердак, посмотрим.
Нехотя Полина Эдуардовна засеменила за шпаклёвщиком. Тот шёл длинными шагами, точно в скороходах горы перешагивал. А Полина Эдуардовна, как маленькая девочка, бежала за ним.
Жил шпаклёвщик в соседнем доме, старом, деревянного сруба. На первом этаже была сувенирная лавка с местными свистульками и фигурками морских божеств, оберегами, серебряными кольцами с чернью, и прочими амулетами да заговорами. На первом же этаже жил хозяин лавки и его семья. Шпаклёвщик обитал на чердаке. Они с лавочником были дальними родственниками.
Чердак - деревянная пещера, пыль серебрится, паук плетёт кружево, и через огромное окно струится мягкий свет, точно песня.
Картины стояли рядами. У окна закрытый простынёй с выцветшим рисунком - огромный холст, кисти и банки с красками выстроены на столе рядом.
– Что это?
– Полина Эдуардовна указала на огромный холст.
– Это ещё не закончил. Не смотрите. Вот, - шпаклёвщик вытащил из кучи картин поменьше одну.
– Это Лель. А вот это Леший...
– А не мифология есть? Вы же знаете, Ардальон капризничает.
Шпаклёвщик нахмурился. Он, в отличие от Полины Эдуардовны, не желал прогибаться. Ему нравилось на досуге рисовать мифы, а по ночам - звёздное небо над перекрёстками. Днём - замазывал трещины на стенах музея, но трещины к утру вновь выползали, как ящерицы. Вечером - рисовал картины, но картины так и оставались, и ничего с ними, в отличие от трещин, не случалось.
– Вот Гандвик на закате. Вот деревянные церкви. А это наш музей, тоже на закате. Да, вот, портретик Коровиных. Годится? Могу ещё Полюшку и братьев отдельно нарисовать. Можно ещё портрет вождя состряпать. Ну-ну, не хмурьтесь. Вождь тоже к тому периоду отношение имеет, как-никак вождь. Особнячок отобрал.
Для выставки Полина Эдуардовна взяла четыре Гандвика в разное время года, корабль "Никола Угодник", два шторма, три деревянных церкви, пять улиц города, одну ярмарку и яблоневый сад, всех Коровиных, двух богатырей, Лешего и Лель. Мифологию она, конечно, не собиралась показывать Ардальону. Но ведь рано или поздно от него получится избавиться, и тогда она повесит картины в мифологическом зале. А пока надо их припрятать, иначе Аркадий Савельевич может обменять их на бутылку.
– А из горожан больше никого не рисовали?
Шпаклёвщик нахмурился.
– Только мифы и природу рисую, знаете же.
– Ладно. А под простынёй что у вас, Аркадий Савельевич?
Пожал плечами.
– Если интересно, вечером приходите, покажу. А сейчас - не время.
– Посмотрим. Вы только со своими товарищами поскорее договоритесь, пусть несут картины в музей.
И Полина Эдуардовна поспешила назад в музей, где Ардальон уже допивал вторую кружку растворимого кофе.
***
Вячеслав сидел в холле гостиницы и пил крепкий чай, когда подошёл консьерж.
– Вам звонок от господина Снегирёва.
Вячеслав поднял удивлённый взгляд. Обычно Снегирь звонил на мобильный, но, отправляя Славу и ребят на задание, сказал, что можно не брать телефоны. "Город маленький, единственная гостиница. Я позвоню на городской". Но Вячеслав всё равно положил мобильный в карман.
"А где же моя трубка?" - хлопал по карманам Вячеслав, пока шёл к телефону, маленькой чёрной коробочке с кругом, который нужно крутить, чтобы набрать номер.
– Да, шеф!
– Вячеслав? Как у вас успехи? Вы всё добыли?