Корпорация чесс. Международный детектив
Шрифт:
не унималась санитарка.
– Она про что поёт? – поинтересовался Абдулла у заботливо придерживавшего его с левой стороны Сапсана.
– Призывает к миру во всем мире.
– Хоп-хоп-асса! – захлопали гости. – Поднесите ей чарку.
Чарку поднесли. Женщина одним махом опрокинула стакан, саданула его об пол и закричала: «Горько!».
«Горько!» – подхватили гости.
– Абдулла, народ требует, чтобы ты поцеловался с новобрачной, – пояснил волю народа Сапсан.
– Прямо здесь, публично?!
– Да, такова традиция.
– А публично заниматься сексом не придётся? – встревожился Абдулла.
– Нет, – успокоил его Сапсан. – Сексом будете заниматься наедине. А вот простыню с кровавым пятном завтра на балконе вывесите.
– Зачем?!
– Чтобы народ убедился, что невеста – девственница.
– А народ-то почему это волнует?
– Наших
– Я публично целоваться не готов!
Сапсан встал, постучал ложкой о стакан и попросил тишины в зале. Все затихли. «Молодые для поцелуев и последующих действий желают сразу пройти в спальню!»
– Вот это мущинский ход! Сразу взял корову за рога! Без всякого политесу! – одобрил посаженный отец Луковка. – Дружки, проводите молодых в номер! Мы тут и без них управимся! А ну-ка, певуны, давайте-ка отходную! Пьем за молодых!
Хор затопал, засвистел, зачал отходную:
По двору ходила, ольху я ломала, Ольху я ломала, сверху я упала. Сверху я упала, рубаху я порвала…Пара подвыпивших казаков подхватили под мышки Абдуллу и повели по направлению к выходу. Маша забегала то справа, то слева, умоляя: «Мужики, аккуратнее. Не уроните!» «Не мельтеши, Маха, – отвечали казаки. – Доставим в целости и сохранности. Спонсор-еть, едрить его через коромысло!»
Глава 23
Принцесса рыдала в подушку. Горько и безутешно. Её не радовал ни выигранный полуфинал, ни свадьба Абдуллы, на которую её все равно бы не пустили, ни даже то, что братья в порыве страстей и не вспомнили о Джите. Она периодически доставала из-под подушки Аймак, и проверяла, нет ли сообщений от хабиба. Сообщений не было. Наверное, прав был Джит – саудовские мужчины не ценят женщин, с которыми познакомились через Интернет. К тому же сегодняшний инцидент с тепловой пушкой, которую кто-то включил в момент её прохода по холлу в зал, не добавлял в копилку её скромности. Никаб ей удалось удержать у лица, а хиджаб у колен, но весь профиль и фигура обдувались воздухом несколько секунд так, словно её облили водой. А фотографы щелкали спусковой кнопкой с таким усердием, словно хотели её расстрелять. Видел ли эти фотографии хабиб? И как отреагировал?
И Джита теперь нет– некого послать на разведку. Джафар мог хотя бы поздравить с победой– из простой вежливости. Но не поздравил. И в зале во время матча она его не видела. Впрочем, обзор зрительского сектора ей всё время закрывал главный арбитр, который просто прилип к месту за её спиной. Нельзя же все время крутить головой – подумают, что ждёт подсказок.
И главный арбитр был другой, не тот, что раньше. Стоял и свербил взглядом её соперницу, красивую девушку с большой грудью и с труднопроизносимой двойной фамилией. Соперница явно нервничала, ёрзала на стуле и «зевала» фигуры одна за другой. В первой партии сдалась на тридцать третьем ходу, а во второй – на двадцать девятом. Когда Лейла выходила из зала после матча, публика ей аплодировала, а она все искала глазами Джафара – но не нашла. Все это как-то не вязалось с любовными стихами, присланными накануне, которые Принцесса читала, и перечитывала, и уже запомнила наизусть. Может быть, с Джафаром что-то случилось? Но как узнать? У кого спросить? Кого послать? Маха– без языка, братья исключались по умолчанию… Маша! Вот она, свободная женщина, которая может ходить где хочет и когда хочет. Она сейчас в комнате Абдуллы. Лейла подглядывала в глазок двери, когда охрана проносила Абдуллу через холл в его комнату и укладывала на кровать. Принцесса видела, как Маша положила Абдулле на лоб компресс и чем-то натёрла ступни ног. Охранники вышли. Потом вышла переодетая в джинсы Маша и ушла в неизвестном направлении. Одна. Вернулась вдвоём с капельницей. Заботливая! К тому же стойкая и знающая. Себя в обиду не даст. И мужа защитит. Такая Абдулле и нужна. Зря, наверное, она против Маши брата Джамиля настраивала. Зря! Абдулле тут будет хорошо. Ни полиции нравов, ни строгого отцовского надзора. Да, с Машей нужно подружиться. Они теперь близкие родственницы. Завтра же она подарит Маше бриллиантовое колье. А потом попросит о помощи.
Под подушкой что-то булькнуло. Аймак сигнализировал о получении сообщения. Лейла трясущимися руками открыла почту. Альхамдулиллях! Сообщение от Джафара. Опять в стихах!
Прекрасная чаровница! Принцесса! Достойнейшая дочь Высокочтимого отца, И да продлит Всевышний его годы, И да наполнятся его дворцы богатством, И преумножится количество детей. Хоть я не смог присутствовать сегодня При триумфальной шахматной победе, Когда вы чёрного ферзя прижали к стенке, И объявили мат сопернице своей, Но я наполнен гордостью безмерной, За вас, за счастье быть знакомым с вами, За ваш талант и мощь, и силу духа. И в вас не сомневался я ни капли. Хотя, похищенный вчерашней ночью, Я пережил за сутки много Тяжёлых, страшных, непростых минут, Но даже в наркотическом бреду, Бродя в другом, не нашем измеренье Меж Преисподней и Железным Садом, Я продолжал шептать заворожённо: «Моя любовь – изящная Принцесса, И с нею связан я невидимою нитью, И Башней Чесс, и жёстким обязательством Перед его высочеством – отцом Прекрасной девы, что меня пленила, И забрала навеки моё сердце. А что без сердца делать мне в раю? Я вновь у ваших ног, и жажду встречи, И буду завтра в зале я сидеть, Смотреть на профиль ваш. Пусть он закрыт никабом, Но любящий мой страстный взгляд Лучом пронижет толщу ткани, Что дышать мешает чудесной Лейле. И да поможет Бог! Верный вам Джафар.Лейла снова заплакала. Но теперь это были слезы счастья. Она чувствовала, что тело её стало лёгким и готово парить под потолком. Мечты сбываются! Альхамдулельла!
Принцесса вернулась на землю, вытерла глаза, высморкалась и почувствовала, как накатывается на неё блаженный сон. Завтра решающий день, нужно выспаться. Не забыть послать утром Маше подарок. Но не колье. Зачем ей здесь колье? Куда она его наденет? А наденет – оторвут вместе с шеей. Лучше серьги. Если вырвут из ушей – по меньшей мере, риск для жизни минимален. Мочки легко срастаются…
Глава 24
Утром финального дня дежурный на въезде доложил начальнику охраны Луковке: к Башне Чесе подъехала машина «скорой помощи». Однако, на рецепции уверяли, что машину никто не вызывал. Вчера, да, было дело, со свадьбы забрали пару человек с лёгкими травмами, а сегодня, тьфу-тьфу, все пока спокойно. Луковка распорядился задержать машину, наскоро опохмелился заначенной вчера на свадьбе «Столичной», закусил луком, чтобы не пахло водкой, и поспешил на передовую. Когда он доплюхал до машины, его бойцы уже обыскивали её: сверху, снизу и изнутри.
Из машины извлекли бледного и взволнованного арбитра Сосницкого, а заодно и главврача районной больницы Голопупенко. Главврач достал из папки какую-то бумагу, мрачно посмотрел на Сосницкого и сунул листок в руки Артуру Львовичу.
– Подписывайте! – приказным тоном предложил он Артуру Львовичу.
– Что это? – вскинулся Сосницкий.
– Отказ от дальнейшего лечения в условиях стационара, – пояснил Голопупенко. – Что вы в здравом уме и твёрдой памяти отказываетесь от наших услуг и берёте всю ответственность за своё здоровье на себя.
Артур Львович прочитал бумагу.
– Я не подпишу. Мне заново оформляться в вашу больничку совсем не улыбается. Я не отказываюсь, уважаемый, я всего лишь беру паузу. На несколько часов. Отсужу финал и снова буду весь в вашем распоряжении.
– Тогда мы вас заново и оформим. Как вновь поступившего. Бог знает, может, вы уже в другом статусе к нам поступите.
– В каком таком другом?
– В разобранном. Тело – отдельно, душа – отдельно.
– Замолчите свой рот, любезный, и прекратите делать