Корпорация «Дар»

Балий Мунгит

Ну, хоть что-то новенькое – разумные насекомые, пауки стрекозлы. Не помню я в играх такого описания разумных персонажей. Летучая сумчатая, мышь в качестве ездового пета, что-то такое было, а, может, и нет. Не помню. Пестрит игра новизной игровых персов. Прожив игре трое суток, я уверенно почувствовал себя матерым старожилом, ну и конечно бессмертным партизаном. Теперь попробуйте меня на вкус!

С таким боевым настроем я и продолжил свое партизанское путешествие по пути к наставнику.

За следующие три дня пути я охотился на млекопитающих, убегал и сражался с хищниками, переплывал и переходил вброд небольшие речки, обходил лесные и равнинные озера, скрывался от явно огромных летающих тварей, и однажды чуть не потерял из-за них своего питомца, но в течение этих дней я больше не встречал охотников или кого-то с красным

ореолом. С одной стороны, это радовало, а с другой наводило на грустные мысли по поводу фрагов.

Путешествуя в человеческом одиночестве, наблюдая новый мир, язык не поворачивался назвать его виртуальным, я наслаждался красотой, новизной и чистотой девственной природы. Постепенно, отбросив предвзятость игрока, я сроднился с этой, во многом похожей на наш мир, планетой. Странно, но игра не удивила большим отличием от Земли, ни тебе трех солнц, ни пяти лун, ни какой цветной туманности ночью или висящей рядом огромной планеты. Из меня вымывалось всякое ощущение игры, даже системные сообщения стали привычным атрибутом этого чистого и красивого мира, без признаков пугающей и разрушающей все, «цивилизацией». Отсутствие вездесущих гаджетов, магистралей, высоковольтных ЛЭП, повсеместного пластково-стеклянно-алюминиевого мусора, все это создавало первозданность, чистоту и умиротворенность всему этому великолепию и разнообразию. Даже когда на моем пути появился по-настоящему огромный хищник, я воспринял это как когда-то встреченного мной на сибирском болоте медведя. Мы оба смотрели друг на друга с удивлением и страхом. Этот зверь, который держал в пасти какое-то животное, похожее на коротконогого кенгуру, во все свои фасетчатые глаза старался рассмотреть во мне уровень опасности. А я изумленно разглядывал очередное огромное насекомое. Больше всего оно было похоже на огромного, высотой в три метра, богомола. Его шесть лап постоянно двигались, при этом оставляя основное тело на месте. Было видно, что богомол определяется с действием. Окрашен он был серым цветом, что означало, как я уже не раз убедился, нейтральность, и отступить для него, скорее всего, означает слабость, а ее в мире зверей, особенно хищников, ни в коем случае проявлять нельзя, сожрут. И мне надо было отступать очень медленно, иначе сработает инстинкт зверя, – добыча всегда убегает. Но на выручку, как всегда, прилетел Кап. Он завис надо мной и зарычал в сторону богомола, несколько раз плюнув в его сторону, чуть не спровоцировал лесной пожар, – в местах попадания вспыхивал огонь. Богомол медленно попятился, и преодолев безопасное, только им определенное, расстояние, очень быстро ретировался в болотистую чащу.

Экосистема планеты радушно, а иногда заботливо, принимала меня. Когда мне была нужна пища, она услужливо выводила, как это мне показалось, дичь или мелких животных. И я по-настоящему был ей благодарен. Особенно мне понравилось дерево, я его назвал ежевичным. По его гладкому стволу на коротких тонких веточках-ниточках, висели синие ягоды, по вкусу очень напоминали ежевику. Некоторые стволы были усыпаны плотным, синим слоем. Достаточно было провести по стволу ладонью сверху вниз, что бы собрать пол кило спелых вкусных ягод. Постепенно, изучая растения, я стал видеть их ореол. Подсвеченные съедобными или не съедобными цветами их ауры светились либо изумрудно-зеленым, либо опасно фиолетовым, бесполезные или нейтральные растения, привычно подсвечивались серым цветом. Иногда подсвеченный серым ореолом стебель растения в самом его низу отливал изумрудным, съедобным цветом, намекая на съедобный корень. Это забавляло, и было очень удобно. Я как учтивый гость, не брал лишнего, все остатки трапезы я прятал и по возможности закапывал.

Кап изрядно вырос и еще больше заматерел как борец сумо, в тяжелом весе. Он всегда вовремя меня предупреждал об опасности и показывал более легкие пути обхода препятствий.

Постепенно лес становился более густым, дремучим и темным. Тут явно не хватало заботы лесничего. Было много бурелома, и его приходилось обходить. Движение сильно замедлилось. На деревьях появлялось больше мха, все чаще встречались поваленные непогодой и старостью стволы. По мере прохождения буреломов и густого подлеска, в месте с темнотой приходил страх и тревога, предчувствие появления чего-то внезапного и неожиданного.

Иногда во мраке и одиночестве, я терял самообладание. Отсутствие живности цветов, а порой и зелени, напрягало пугало и вынуждало сильно замедлить ход. Надеясь на преданного друга, язык не поворачивался называть его питомцем, я посматривал вверх на огромного, крылатого Капа, и тревожность уходила. Периодически, я на несколько минут замирал, прислушиваясь к шуму леса, спрятавшись в кустах, пытаясь во множестве звуков различить опасный треск веток. Но все было спокойно и тихо. Мелкая живность, грызуны, змеи, крупные насекомые, птицы и больше никого! Несколько раз я спускался по руслу ручьев, с целью запутать следы. Благо сам я не мог заплутать, так как перед глазами всегда был путь к наставнику. Но чем дальше я уходил от очередной точки возрождения, тем все менее проходимым и менее комфортным становился лес.

Когда я вышел на берег большой реки, пересекающей мой путь, уже стемнело. Куцые, кривые деревья, для ночевки не подходили, и я стал сооружать шалаш.

На тренировках на полигонах университета Кэлорна, мы обучались сооружать такие шалаши, при наличии подлеска, за час, в темноте. Подлеска тут хватало, поэтому шалаш при наличии мачете я соорудил быстро и качественно. Обработав от насекомых и возможных змей, с помощью дыма, стены пол и полог палатки я завалился спать на большую охапку нарубленных веток. Кап устроился на кривом дереве, как обычно, прямо надомной.

Ночью я проснулся от вовсе проникающего свиста Капа, хлопаний его огромных крыльев, возни борьбы и шлепающих по земле звуков. В шалаш, с треском и шумом, что-то врезалось, разметав все мое сооружение, да так сильно, что я вылетел из него, пролетев метра три. Пару раз кувыркнувшись, я как на тренировке из кувырка сразу перешел на бег. Не останавливаясь, ни на секунду, я побежал, спотыкаясь и ударяясь о стволы деревьев, в сторону от реки. За мной какое-то время был слышен топот чьих-то ног, или лап, хруст веток и удары о деревья, но скоро отстали. Капу я приказал взлететь и прятаться!

В метрах в ста от шалаша, чтобы не привлекать внимания, я залег за ложбинку пытаясь всмотреться в преследователей и кромку реки. В полной темноте, я видел какие-то силуэты на фоне открытого пространства, их было много, но при этом определить их расу и облик я не смог, что-то ползающее и бегающее, лязгающее, рычащее, скулящее. Враги были похожи толи на крокодилов, толи на крабов, толи на крокодилов со всадниками, их было около двадцати особей, и все они были с красным ореолом, -однозначно враги. Через некоторое время возле моей временной стоянки, произошла очередная возня. Остатки моего шалаша подожгли, огонь обступили существа, теперь я мог их разглядеть, воины с копьями, похожие на ракообразных, на огромных, около трех метров, тритонах.

Хорошо, что я все ценные вещи сложил Капу в сумку. Но даже потеря двух одеял меня взбесила. Я не стал ждать, когда они начнут искать меня и аккуратно перебежками стал отходить от реки. Теперь возникает вопрос, как переплыть реку, если в ней такие чудовища обитают, да еще и окрашенные в красный?

Пройдя параллельно реке около полукилометра, и выйдя на лесную полянку, я позвал Капа. Достав из его сумки последнее одеяло, я пошел к ближайшему дереву. Укутавшись, я прислонился к стволу и стал дремать, сон не шел, стала приходить боль от столкновения, ныли ушибы. Кап сидел рядом и иногда издавал еле слышный свист, сканируя пространство. Уже засыпая, я сначала совсем тихо, но потом все отчётливее, стал слышать музыку! Она приближалась издалека. Звуки не то флейты, не то дудочки и еще что-то струнное струилось в пространстве. Кап зарычал. Я закрыл его пасть ладонью, заставляя заткнуться: – тихо, – сказал я ему. Звуки музыки приближались, играли что-то веселое, что-то наподобие польки или чардаша.

Через некоторое время на поляну вышла группа танцующих музыкантов. Я бы назвал их фавнами, панами, или нет, всё-таки на богов они не тянули, скорее это были сатиры в чистом виде с копытами рогами, венками, корзинами, все как на старинных картинах, с едой и вином. Голые, они беззаботно трясли своими нехилыми мужскими причиндалами, при этом все они слегка святились, ни какого ореола над ними и вокруг них не было. Вообще, было ощущение какой-то нереальности события. Какой-то нескладности игрового процесса Они так весело играли, танцевали и, кривлялись, так радовались собственной беззаботности, играя и танцуя, при этом все выглядело так обыденно, как будто все это происходит каждую ночь и ни до кого им дела нет.