Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век
Шрифт:
Искоса посмотрев на князя, я отметила его взгляд, скользнувший по моему вырезу, и надменное безэмоциональное выражение лица. Он меня не узнал!
– Ваше императорское величество, вы помните мою внучку Анастасию Разинскую?
После этой фразы Фордайс впился в меня взглядом голодного волка. Сразу вспомнился подслушанный мною спор между отцом и сыном. Редклиф утверждал, что я и минуты не продержусь при дворе, не опозорясь. Ну сейчас я тебе покажу!
– Когда мы последний раз виделись, вы были совсем маленькой, –
– Спасибо, ваше императорское величество.
– Я редко вижу вас при дворе. Уверен, императрица была бы рада, если бы вы были в ее свите.
– Я польщена. – Я склонилась в сторону благосклонно кивнувшей мне императрицы. – Работа занимает много времени, но я обязательно постараюсь бывать здесь чаще.
– Да, в жизни творцов много неожиданностей. Но вы очень ценные подданные, – улыбнулся его императорское величество.
Не могу сказать почему, но после слов имератора я не почувствовала себя польщенной. Наоборот, в душе пронесся холодок.
– И не говорите, ваше императорское величество, – вкрадчивым голосом произнес Редклиф, а в глазах – ух… ураган чувств.
Понимая, что моя аудиенция окончена, я поклонилась монаршим особам и стрельнула глазами в Фордайса.
– Помнится, кто-то обещал мне танец, – невинно промолвила я, смотря на творца.
– Редклиф, ты должен сдержать слово, – рассмеялся Фордайс-старший.
Как раз начинался вальс, и, предложив мне руку, Редклиф повел меня к танцующим парам.
– Какие еще сегодня будут сюрпризы?
– Смотря что ты подразумеваешь под сюрпризом. То, что ты меня не узнал?
Фордайс положил руку мне на талию, прижав к себе, наши пальцы сомкнулись, и мы замерли в ожидании.
– Неудивительно. Ты словно нереальная женщина. Вроде знакомая Настя, и в то же время – совершенно чужая. Полагаю, ноги ты мне не отдавишь?
– Как знать, ты попереживай, – заметила я, едва мы начали плавное движение.
– Почему ты не сказала, что на самом деле не такая уж взбалмошная девчонка?
– А ты не слушал. Составил обо мне собственное мнение, а чужое тебе было не нужно.
– Конечно, не нужно. Ну ничего, я тебе отомщу, – пробормотал Фордайс.
В ответ я наступила ему на ногу, ничуть не сбившись с шага. Творец поморщился.
– Теперь расскажешь?
– Ничего особенного ты не услышишь. Родители воспитывали меня так же, как и всех девочек в аристократических семьях, и после смерти отца мама уже в одиночку продолжила мое воспитание. Думаю, несмотря на свои взгляды, она предполагала, что я могу оказаться на приеме у императора. Сам понимаешь, происхождение… Даже если отбросить, что Разинский был незаконным ребенком брата императора, не стоит забывать, что во мне течет еще кровь Орловых.
– Думаю, ты права.
– Поэтому оскандалиться, как
– Я не мечтал, а переживал за тебя. Конечно, Россия изменилась и в двадцать первом веке уже не та, что раньше, – на многое смотрят проще. И тем не менее высшее общество все еще слишком жестоко. Оно не прощает провала или ошибок, особенно творцу.
Внимательно посмотрев на Фордайса, я задала вопрос, который давно не давал мне покоя:
– Как ты ко мне относишься?
Творец напрягся и сбился с ритма.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты оберегаешь меня, заботишься… И дело не только в слове, данном отцу. Что еще?
– Я был близким другом твоей семьи, впрочем, и сейчас им остаюсь, видел тебя еще в пеленках и когда ты училась ходить. Ты не помнишь, но я проводил с тобой не меньше времени, чем отец. Все эти годы я следил за твоей жизнью, пусть меня и не было рядом…
– Я предполагала это, – задумчиво произнесла я. – Но это ничего не объясняет. Почему ты проводил столько времени с чужим ребенком?
Фордайс долго молчал и наконец ответил:
– А почему люди что-то делают? Потому что хотел.
– Хочешь сказать, что относишься ко мне как к дочери?
– Нет, – последовал резкий ответ, и я поняла, что пора менять тему.
Мы кружились в вальсе, и я получала от танца настоящее удовольствие: Фордайс был прекрасным партнером.
– Ты замечательно танцуешь, – словно эхо собственных мыслей, прозвучал комплимент в мой адрес.
– Благодарю, ты тоже. Могу я рассчитывать, что ты еще раз одаришь меня своим вниманием? – насмешливо поинтересовалась я.
– Почту за честь, – поклонился Фордайс.
Танец закончился, Редклиф проводил меня к бабушке, и она продолжила знакомить меня со своими друзьями и родовитыми гостями. А я, вспомнив все, чему меня учили, приложила максимум стараний, чтобы не выглядеть в высшем обществе чуждым элементом.
Я переходила от одного гостя к другому, разговаривая, шутя. Невзирая на то, что они интуитивно чувствовали мою сущность творца, я старалась покорить каждого. И незаметно искала глазами князя, и неизменно наши взгляды пересекались. Мы практически не отрывали друг от друга взора, словно вели какую-то игру.
После общения с Редклифом на приеме я стала сильно сомневаться, что он любит мою мать. По глазам Фордайса я поняла, что он ко мне неравнодушен. Сказать точно, какие чувства он испытывает, я не могла, но и не заметить ураган чувств в его взгляде было невозможно.
Пару раз, когда какие-то дамы ему досаждали, а меня раздражали, я применяла свой дар. Возможно, это было безответственно, но удержаться не смогла.
Одной даме на ногу упал подсвечник, стоящий рядом. Естественно, она заохала, но виновника не нашли. Другая наглая светская львица нечаянно зацепилась за край стола и порвала платье.