Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век
Шрифт:
Редклиф, конечно, понял, что происходит, и строго на меня взглянул, я же лишь мило улыбнулась в ответ.
Ближе к утру бал вступил в свою заключительную часть – настало время самых страстных и провокационных танцев, которые лишь недавно вошли в программу балов. Таких, например, как танго.
Фордайса как раз осаждали сразу несколько разведенных дам. Я не могла упустить шанс вырвать творца из их когтей и спровоцировать его на приглашение.
Подходя к их компании, я услышала щебетание:
– Князь, почему вы так мало танцуете?
– Увы, – вмешалась я, кивком приветствуя дам, чье положение было ниже моего, – этот танец обещан мне, если князь осмелится, конечно. – И с вызовом посмотрела Фордайсу в глаза.
– Анастасия, вы, конечно, виртуозно танцуете, но этот танец введен совсем недавно… Уверены ли вы?
– Вполне, – заверила я творца.
– Тогда я, безусловно, должен сдержать данное вам слово, – хищно улыбнулся он и, взяв меня за руку, повел в центр зала.
Пар было немного: далеко не все освоили танго так, чтобы танцевать прилюдно. Но я, однажды увидев этот танец любви, загорелась идеей научиться его танцевать и сейчас была готова продемонстрировать свое умение. Фордайс прижал меня к своему крепкому телу. В его глазах читался ответный вызов, огонь и… страсть. Или мне показалось?
Отвести взгляд я не могла: эти глаза напротив словно пленили меня. Мы начали двигаться, красиво и слаженно, словно один был продолжением другого. И все это время смотрели друг другу в глаза, не в силах прервать зрительный контакт. Мы молчали – говорили наши тела. Каждым касанием, каждым поворотом, каждым наклоном.
Говорили о чувствах, о страсти, о близости, и искры летели между нами практически осязаемые, отдаваясь в каждой клеточке тела. Каждым движением мы бросали друг другу вызов и достойно принимали его.
Наконец прозвучали заключительные аккорды – и я откинулась на руке Редклифа, погружаясь в омут его глаз. Губы Фордайса были совсем близко, я чувствовала его теплое дыхание и представляла, как наши губы сливаются в поцелуе.
Не поцеловал!
Резко выпрямившись, князь, бережно держа за руку, подвел меня к бабушке. Стараясь подавить злость и досаду, мне лишь оставалось смотреть, как он покидает бальный зал.
От разочарования впору было расплакаться.
Редклиф Фордайс
Я находился в своих покоях во дворце, когда после бала меня навестили император с императрицей. Не спится им в такую рань!
Александр, сын Алексея, рано взошел на трон: его отец много болел и, несмотря на все старания врачей, умер, когда моему троюродному брату было только восемнадцать. Но Александр мужественно взвалил бремя власти на свои молодые плечи.
– Редклиф, что у тебя с Разинской? – усмехнувшись, спросил Александр.
– Ничего, – вздохнул я.
Мы с братом давно дружили,
– Мы заметили сегодня. Ты никогда не проявлял к женщине такого внимания, как к Анастасии.
– Это обычные отношения двух творцов. Помнишь ту забавную теорию про изгоев?
– О да! Но также я помню и другую – Ольги Разинской, прабабки Анастасии.
Я промолчал.
– Ладно, пойдем, Анна. Нам не хотят рассказывать подробности личной жизни.
– Редклиф, – тихо произнесла императрица, – нам с Александром повезло: наш брак по расчету стал браком истинной любви. Мы слишком хорошо знаем это чувство, чтобы не угадать его в другом.
Оставшись наедине с собой, я задумался. В чем-то они были правы, в чем-то – нет. Я был привязан к Насте всегда, с самого ее детства, но любви между нами не было. Не могло быть.
Однако с первого мгновения, как я вновь появился в ее жизни, все пошло не так. Слишком сильные эмоции она вызывала у меня, слишком уязвимым я чувствовал себя рядом с ней. Но самым страшным было не это. Даже сейчас я не желал признавать, что хочу Настю как женщину. Но и обманывать себя было бессмысленно.
Я хотел ее до боли, до сумасшествия, до умопомрачения. Я боялся, что рано или поздно это превратится в манию, что я не смогу удержать себя в узде.
Сначала я не придал этому значения: ничего удивительного – просто у меня давно не было женщины. Но чем больше я общался с Настей, тем больше росло мое желание обладать ею, и что-либо изменить я уже не могу. Она была со мной и во сне и наяву. Мелькнула мысль, что я уже зависим – от своего персонального наркотика по имени Настя.
Однако я полагал, что могу сдерживать свои порывы и контролировать желания, но сегодня на балу едва не случилось непоправимое. Я слишком расслабился и чуть не поцеловал ее у всех на виду.
Как теперь быть? Может, попытаться сбросить напряжение и снять девушку по вызову?
Видимо, придется. Уверен, что мой друг не так представлял мою заботу о своей дочери. Совсем не так. Неужели я снова подведу его?
Ну уж нет!
Анастасия Разинская
Вернувшись домой, я долго валялась в постели, но уснуть так и не смогла. На балу у императора я не только утерла нос одному творцу, но и побеседовала с людьми, знавшими отца. Они охотно поведали мне все, что знали о нем. Не знаю, пригодится ли эта информация. В любом случае надо продолжать расследование…
Незаметно усталость взяла свое, и я уснула.
Казалось, стоило мне сомкнуть глаза, как в доме раздался шум. Подскочив на постели, я ошарашенно огляделась и как есть, в пижаме, выскочила в коридор.