Корпорация М.И.Ф. (сборник)
Шрифт:
— Совершенно верно, — добавляет другой. — Можете называть меня для краткости Хи, а Шуберт предпочел бы зваться Шу, потому как иначе…
— РАЗВЕ Я СПРАШИВАЛ?
— Нет, вашбродь.
—… И НЕ НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ!!! Я вам не какой-то там, на хрен, офицер! Мне не требуется пожалования со стороны короны, чтоб сделаться дворянином… я родился им! ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ?
— ДА, СЕРЖАНТ!
— Тогда лечь и произвести двадцать отжиманий, просто чтоб вы не забывали!
— Мгмм… это по десять на каждого из нас, Серж, или…
— ПО ДВАДЦАТЬ НА КАЖДОГО! — рычит Лыбби. — И ЕЩЕ ПО ПЯТЬ КАЖДОМУ ЗА НАЗЫВАНИЕ МЕНЯ «СЕРЖЕМ»! МЕНЯ ЗОВУТ СЕРЖАНТ ЛЫББИ, А НЕ СЕРЖ ИЛИ ВАШБРОДЬ!
— ДА, СЕРЖАНТ!
— ТОГДА ПРИСТУПАЙ!
Двое братьев ложатся и начинают отжиматься, тогда как сержант снова переключает внимание на список.
— Шу Слеппень и Хи Слеппень! Это ж надо! Боже мой! А вот еще один! Осса!
— Здесь… Серж.
При этих словах Лыбби вскидывает голову, словно его ткнули в ребро… и, конечно же, так оно и есть. Употребление ненадлежащей формы обращения столь скоро после того, как его запретили, могло произойти либо по ошибке, либо по глупости, не будь оно выдано так подчеркнуто. А так не возникало никаких сомнений что это такое: вызов сержантскому авторитету… то есть, иначе говоря, глупость.
Вид у бросавшей особы еще тот. Вероятно, она в любом случае выделилась бы в строю, так как была единственной женщиной в нашей группе, хотя, возможно, с первого взгляда этого и не заметишь, заметить это удается лишь взглянув вторично, так как стояла она привычно ссутулясь. Однако полным отпадом ее делают волосы. Подстриженные до средней, гривастой такой длины, они были выкрашены в нечто, о чем я обычно не берусь судить при оценке чувихи, пока мы не сведем самое тесное знакомство, после чего мое чрезмерное джентльменство не позволяет мне делиться такими сведениями со всякими, кто не относится к джентльменам. Однако, при данных обстоятельствах, мне думается, я волен исходить из названного предположения, так как волосы, с каким бы там телом они не соединялись, хоть с мужским, хоть с женским, обычно не бывают от природы такого природного цвета… или, если уж совсем точно, цветов. У этой девахи тянулись ото лба до затылка розовые, белые, голубые и зеленые полосы… и отнюдь не пастельных тонов. Эти цвета горели с электрической яркостью, словно подпитывались ее внутренней горелкой и были бы по-настоящему пугающими, будь они нанесены, скажем, на более заурядную башку… Ну, например, мою. Мы с Нунцио уже довольно давно не ошивались на улицах, но и так ясно, что выводимый теперь вид шпаны заметно мутировал по сравнению с нашими ранними годами, когда слово «цветистый» относилось к нашим выражениям, а не к волосам!
— Ну и ну, — говорит сержант, малость облизывая свои кусалки. — Это что же у вас здесь такое? Похоже, мы участвуем в армейской экспериментальной программе, которая специально проверяет правдивость пословицы, что грозней поссиума в бою только поссилтумка! Я хочу, чтоб вы все были во время обучения поосторожней в выражениях. Среди нас находится дама-а…
По тому, как ощетинивается эта чувиха, ясно, что она не привыкла, чтобы ее называли дамой… и далеко не в восторге от этой идеи, однако Лыбби еще не покончил с ней.
— Скажите-ка, дамочка, что это такое у вас на голове? Если это нечто заползшее туда и издохшее, то надеюсь, что вам сделали нужные уколы, потому что, судя по его виду, оно было не слишком здоровым?
— Это называется «волосы», Серж! А что у вас на голове?
— Важно не то, что у меня на голове, рекрут, — лыбится сержант. — Важно, что на рукаве!
И постукивает по нашивкам, обозначающим его звание.
— Три сверху, три снизу. Вам известно, что это значит?
— Что вы — мастер-сержант, Серж.
— Близко, но не угадали. Это означает, что вы должны мне пятнадцать отжиманий, рекрут. По пять
Я жду, что чувиха затеет с ним из-за этого спор, но вместо этого она просто ложится и начинает отжиматься, словно все время только этого и добивалась… и возможно так оно и было. Уж не знаю какую там кашу она предпочитает на завтрак, но отжимается эта девка заметно лучше чем братья Слеппни.
— Раз… Два… Три…
Несколько мгновений Лыбби наблюдает за ней, а потом переключает внимание на другие фигуры на земле.
— ВЫ ДВОЕ! Я сказал двадцать пять отжиманий!
Эта последняя фраза, адресована конечно же братьям Слеппням.
— Мы… пытаемся… сержант!
— НУ ТАК Я ВАС НЕ СЛЫШУ! ОТСЧИТЫВАЙТЕ ИХ!!
— Семнадцать… Восемнадцать…
— НЕ НАЧИНАЙТЕ СЧИТАТЬ С СЕМНАДЦАТИ!!! ДУМАЕТЕ Я ДУБИНА?!!
— Нет… сержант!.. Раз… два…
— А теперь слушай сюда потому что повторять я не намерен! — рявкает сержант снова переключая внимание на остальных нас. — Когда я говорю ваши уши должны быть открыты, а рты закрыты! Не говорите ничего, пока я не задал вам вопрос, а когда задам отвечайте на него кратко, а потом заткнитесь! Когда я захочу услышать ваши вопросы, я скажу: «Вопросы есть?»! Я ясно выразился!
— ДА, СЕРЖАНТ!
— Тогда порядок. — Он снова начал просматривать список личного состава, затем взглянул на корячующиеся на земле фигуры. — Вы трое, этого хватит. Вернитесь в строй. Так, где это я остановился? Гвидо!
— Здесь, сержант! — говорю я, потому что я и впрямь здесь.
— Что такое? Всего лишь «Гвидо»? Без всякой клички вроде Сверчок или еще что-нибудь в этом духе?
— Нет, сержант!
Он подождал несколько секунд желая посмотреть не собираюсь ли я что-нибудь добавить, но я не добавил, так как всегда быстро усваивал науку. Наконец он слегка кивает и читает дальше.
— Майский!
— Здесь, сержант!.. но ребята зовут меня «Майский Жук».
С другой стороны, некоторые, кажется, никогда не усвоят урока.
— Двадцать! — говорит сержант даже не отрывая взгляда от списка личного состава.
Вот так и продолжается. К тому времени когда сержант называет весь список имен, свыше половины рекрутов нашей группы призвали продемонстрировать свою физическую силу, или отсутствие таковой путем выполнения множества отжиманий, точное число которых варьируется в зависимости от настроения сержанта и способности рекрутов помнить, что при выполнении данного упражнения надо считать вслух. В связи с этим у меня возникают кое-какие серьезные вопросы относительного среднего КИ пожелавших завербоваться в армию индивидов, мысль довольно тревожная, учитывая, что я тоже принадлежу к числу названных индивидов. Пытаясь сохранить положительный-такой душевный настрой, я успокаиваю себя соображением, что я завербовался, выполняя приказ, а не по собственной воле.
— Ладно, СЛУШАЙ СЮДА! — ревет сержант заканчивая перекличку. — Приблизительно через полчаса капрал Мяс-Ник проведет вас через лагерь туда где вам подстригут волосы в соответствии с армейскими стандартами.
При этих словах маленький клоп который до того таился на заднем плане вытягивается во весь свой незначительный рост и улыбается. Так вот, сержант Лыбби — довольно внушительный на вид фраер, хотя и малость не в форме в области талии, но капрал выглядит так, словно его не возьмут даже контролершей на платную автостоянку ввиду несоответствия минимальным требованиям. То есть, он смахивает на такого неприятного слизняка, который обрывает крылья мухам только тогда, когда его поддерживает достаточно высокий чин. Глядя на его улыбку, я начинаю серьезно опасаться этой стрижки.