Корпорация "Третий Глаз"

Кош Виктория

– Я все сделала, как нужно, Владимир Григорьевич.
– Новикова едва успевала за широким шагом мэра.
– Не понимаю, что вдруг пошло не так.

– Это все та рыжая выдра. И насчет Позина что-то разнюхала, и про «СтройКом» знает.
– Мэр остановился так резко, что Елена, не успев притормозить, чуть не врезалась в него.
– Еженедельник «Наша молодежь». Ты слышала о таком?

– Д-да... тираж тысяча, объем шесть страниц. Позиционирует себя как рупор горечанской молодежи. Зарегистрирован полгода назад.

– Все-то ты знаешь, - неодобрительно

хмыкнул Добрышевский.
– Чтобы завтра эта мымра осталась без работы. Ясно?

Он двинулся дальше, и Новикова привычно побежала за ним.

– Владимир Григорьевич, нельзя же так! Выборы на носу. Представляете, что с нами оппоненты сделают за издевательство над свободой слова?

– Кто сделает? Линдаков или Шорлидзе? Кстати, напомни, кто из них сегодня со мной дискутирует.

– К-кошмариков. Родион Анатольевич Кошмариков.
– Елене было не до смеха, но она не могла не улыбнуться.

– Кто?
– фыркнул Добрышевский, на секунду забыв и неприятную конференцию, и ретивую журналистку.

– Кошмариков. Независимый кандидат. Главный редактор «Горечанска сегодня».

– А, паршивая газетенка.
– Мэр моментально потерял интерес к оппоненту.
– Вообщем, подготовь мне все на эту журналисточку. Займусь ею после выборов.

На дебаты Добрышевский приехал в новом темно-коричневом костюме и приподнятом настроении. Предстояла публичная схватка с противником, и Владимир Григорьевич жаждал проявить себя во всем блеске, чтобы окончательно избавиться от неприятного осадка пресс-конференции. С остальными политическими оппонентами Владимир Григорьевич был прекрасно знаком. Сами по себе люди достойные, они служили ему выгодным фоном, никогда не зарывались, не пытались откусить больше положенного. Родион Кошмариков был неизвестной величиной, но Добрышевский не ожидал от него никаких сюрпризов.

Кому, скажите на милость, придет в голову опасаться человека по фамилии Кошмариков? Он должен бы сидеть на одном месте и не высовываться, чтобы людей не смешить. Или, в крайнем случае, сменить имя. А Родион свет Анатольевич взалкал внимания общественности, возомнил себя могущественным, сильным. Не побоялся свою кошмарную фамилию на плакатах напечатать. Позор, да и только.

По дороге в телестудию Елена коротко рассказывала мэру о Кошмарикове. Добрышевский слушал внимательно, кивал и время от времени расплывался в улыбке. Биография кандидата была под стать фамилии: нелепая и жалкая.

– Жаль время на такого тратить, - емко подытожил он, когда Елена закончила.
– Два часа псу под хвост.

Горечанская телестудия встретила Владимира Григорьевича знакомым блеском огней, суетой и чашкой зеленого чая, заботливо приготовленного для него в гримерке. Добрышевский спокойно отдался в руки мастера, зная, что из его неплохих внешних данных та способна сотворить изумительную красоту. После прошлого выступления он долго выслушивал комплименты о том, как роскошно он смотрится на экране.

Прикосновения гримера помогли Владимиру Григорьевичу расслабиться, и вместо Кошмарикова он

сосредоточился на Елене, которая в студии следила за тем, чтобы все было устроено, как нужно. Максимально выгодное освещение - Добрышевскому, а у его оппонента пусть вытягивается лицо и утяжеляется подбородок. Для мэра удобное кресло нормальной высоты, а Кошмариков обойдется низеньким мягким диванчиком, который выглядит так уютно, но на котором так тяжело сидеть. Елена успела выяснить, что наглый претендент на голову выше Добрышевского, поэтому постарается раздобыть самый низкий диван из всех возможных.

– Владимир Григорьевич, пора.
– Елена заглянула в гримерку.
– Начинаем через пять минут.

В студии было очень жарко, и Добрышевский тут же пожалел, что не выбрал костюм полегче. Он предпочитал прохладу, и обычно в студии повсюду ставили вентиляторы, создававшие обманчивое впечатление свежести.

Впрочем, изменения коснулись не только климата. Вместо своего любимого кресла Добрышевский увидел обычный стул с жесткой спиной. Второй такой же стул был приставлен к столу с другой стороны. В минималистском декоре студии комбинация «стол плюс два стула» напоминала камеру допросов из американских боевиков.

– Что случилось с мебелью?
– вполголоса поинтересовался Добрышевский у Елены.

– Не знаю. Говорят, формат дебатов поменялся.

Она выглядела встревоженной, но времени на разговоры уже не осталось. Владимиру Григорьевичу указали на место, с которого он должен будет выйти к ведущему, зазвучал привычный обратный отсчет. В кадре появился третий стул, для ведущего, а затем к столу вышел и сам золотой голос горечанского телевидения Альберт Рокотов.

– Удачи, - шепнула Елена в спину мэра.

Поначалу все шло чудесно. Альберт острил и тонко льстил Добрышевскому, лишая Кошмарикова возможности блеснуть умом или находчивостью. Владимир Григорьевич доброжелательно изучал лицо кандидата и не видел в нем ни одной отметины власти. Ничего, что сказало бы ему, что это зверь его породы, достойный противник, с которым придется повозиться. Ни малейшего намека. Родион Кошмариков - милый человек лет сорока или чуть меньше, из того самого сорта порядочных людей, что ничего не добиваются в жизни. Нет, он не страшен. Наивный дуралей, решивший поиграть с хищниками. С какой стати он полез в политику? Надеется что-то изменить? Дважды идиот. Такие, как он, никогда ничего не меняют. Они - расходный материал, которым сильные пользуются в своих целях.

Знаменитое чутье Добрышевского свернулось в комочек как кошка, дремлющая на теплом подоконнике. Владимир Григорьевич расслабился, потерял бдительность, решил, что Кошмариков безобиден как полевая ромашка.

И не поверил собственным ушам, когда услышал, что ромашка обвиняет его в фальсификации документов.

– У меня есть проверенная информация, что заключение Горечанской Экологической Службы - липа, сделанная для того, чтобы подешевле купить землю в северо-восточном районе и выстроить на ней элитный коттеджный поселок.