Корпорация "Третий Глаз"
Шрифт:
Петр Александрович усадил Маринку в кресло и протянул ей бокал.
– За нас и за сегодняшний день!
Маринка чуть улыбнулась. Да, день сегодня и в самом деле знаменательный. Сколько они знакомы? Страшно вспомнить. Один, два, три... около шести месяцев. И вот впервые остались наедине в гостиничном номере, когда никому из них не надо спешить домой.
Ох, я же маму забыла предупредить, что не приду ночевать, внезапно вспомнила Маринка. Хотя, может, и приду...
Петр Александрович стоял у окна и, отодвинув шторы, наблюдал за жизнью центральной
Маринка встала. Почему-то рядом с Петром Александровичем самые простые вещи казались сложными. В его присутствии ее природная стеснительность возрастала в десятки раз, и никакой аутотренинг не помогал справиться с дрожью в руках и ногах. Что с этим делать, Маринка не знала. Может быть, когда они станут ближе, она станет относиться к нему как к обычному мужчине...
Она подошла к Чалому и положила подбородок ему на плечо. На нее слегка пахнуло каким-то дорогим одеколоном, и Маринка, очень чувствительная к запахам, с наслаждением принюхалась. Как хорошо пахнет... Но иначе и быть не может. Все, что имеет отношение к Петру Александровичу, наивысшего качества.
– Смешной у вас городок, - сказал Чалый, отпуская штору и поворачиваясь к Маринке.
– Немногим больше моего Заозерья, а самоуверенности хоть отбавляй.
Маринка не вполне поняла, что он имеет в виду, но уточнить не успела, потому что Петр Александрович решил, что с него разговоров хватит. Он обхватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал.
Маринка как-то вся обмякла в его объятиях, как будто силы окончательно покинули ее, и она потеряла всякую возможность управлять своим телом. Петр Александрович почувствовал ее слабость и как джентльмен, красиво и без усилий, поднял Маринку на руки.
Он внес ее в спальню, как жених в первую брачную ночь несет невесту, и Маринка, прижимаясь щекой к вороту его рубашки, твердо знала, что она до мельчайших подробностей запомнит сегодняшнюю ночь. Неважно, что ждет их завтра с Петром Александровичем (господи, да какой там Петр Александрович? Петя, Петенька, обожаемый, любимый, чудесный). Он женат, и она вовсе не тешит себя напрасными надеждами. Но эту ночь у нее никто не отнимет. Она станет ее талисманом, ее счастливой монеткой и кроличьей лапкой на удачу. В минуты печали она вспомнит о том, что произошло сегодня, и вновь поверит то, что в жизни есть место сказке.
В спальне Петр Александрович опустил Маринку на кровать и с жаром, достойным латиноамериканского любовника, стал срывать с нее одежду. Лицо его, и без того смуглое, потемнело еще сильнее. Маринка старалась соответствовать, но к столь внезапному взрыву страсти она не была готова, и поэтому чувствовала, что ведет себя неловко и неестественно. Ей хотелось, чтобы все было иначе. Медленно и ласково, без ненужных комплиментов и восторженных восклицаний. Хотелось осознавать
Увы, времени на изучение и познание у нее не было. Приходилось подделываться под неистовый пыл Петра Александровича и загораться от его желания.
Однако если с желаниями у Петра Александровича был полный порядок, то с реализацией этих самых желаний дело обстояло иначе. Тело Чалого, мускулистое, поджарое, смуглокожее, с темной курчавой порослью на груди, оставалось на удивление безучастным к Маринкиной красоте; и сколько бы он ни таращил глаза и ни прижимал ее к себе с силой истинного Геркулеса, результат был все тот же - плачевный.
До Маринки не сразу дошло, что прелюдия затянулась до неприличия. Петр Александрович так очевидно сгорал от желания, что она с замиранием сердца ждала, что он вот-вот сольется с ней в единое целое и помчится к вершинам неописуемого блаженства. Пожалуй, Маринка даже переживала из-за того, что он торопится, и хотела подольше растянуть сладкие мгновения любовной игры.
Но, как это часто бывает с женщинами, она совсем не обрадовалась, когда ее желание неожиданно исполнилось. Судя по всему, момент упоительного слияния не просто задерживался, а откладывался на неопределенное время.
Или того хуже, вообще отменялся.
Трудно сказать точно, сколько времени Петр Александрович пытался вдохновить себя на подвиг Казановы. Маринка уже успела сто раз воспламениться и остыть, когда он с утомленным видом откинулся на подушки и признал свое поражение.
– Что-то я сегодня не в настроении.
Предчувствие беды острым коготком царапнуло Маринкино сердце, но она отважно бросилась в бой за любовь... Увы. Ее старания, основанные на кое-каком опыте и продиктованные искренними чувствами, ни к чему не привели.
Маринка впервые была в подобной ситуации и плохо представляла себе, что делать дальше. В голове всплывали дурацкие слова утешения, вроде «это такая мелочь» или «для меня это не имеет значения», но лезть с ними к Чалому было страшно.
– Ты такая красивая, что я растерялся, - пробормотал Петр Александрович, поглаживая Маринкину спину.
У Маринки камень с души свалился. Драматизировать не надо. Небольшой перерывчик, и от растерянности не останется и следа.
– Но мы же никуда не торопимся и можем подождать, - улыбнулась она, устраиваясь у Чалого на плече.
Ей хотелось сказать ему, что просто находиться рядом с ним для нее счастье. А что касается остального, то она все понимает и даже чувствует себя польщенной. Приятно сознавать, что любимый мужчина до такой степени взволнован общением с тобой!
Но Петр Александрович не желал разговаривать на щекотливые темы. Он принялся пространно рассуждать о погоде, которая влияет на чувствительных людей, о неверных прогнозах Гидрометцентра, о рутинной работе и московских пробках...
Одним словом, о чем угодно, кроме того, что на самом деле занимало и его, и Маринку.