Корпоратив
Шрифт:
— Он будет носить мне по утрам кофе и делать все, что прикажу, — холодно говорю я.
Генеральный хмыкает.
— Будешь стараться ради мамы? — Даниил издевательски хлопает бывшего по плечу.
Дима кивает. Выражение у него такое, словно он сейчас проглотил ложку дерьма, и я с удивлением отмечаю, что у бывшего все-таки есть человек, ради которого он готов идти на жертвы — его мать.
— Я лично прослежу, — подмигивает Даниил, а потом оборачивается ко мне: — Дурацкое дело! Но я сам дал право тебе решать.
Я словно выслушала упрек. Генеральный молча манит меня
— Алина. Сегодня в семь, — генеральный глядит не на меня, а на Диму. — У меня.
Я понимаю, что он мечтал бы так смотреть на любовника своей жены. Как победитель. Мы оба с генеральным погрязли в неудачных отношениях до того, как столкнулись на дороге, ведущей с корпоратива. Не запутаемся ли мы еще сильней?
Когда я оборачиваюсь к Даниилу, он чмокает меня в губы, не давая додумать эту мысль. Я невольно представляю, как буду стонать под ним на столе в его кабинете. От этой фантазии я таю и мне плевать, что где-то существует Аня, которая спит с кем-то другим. Теперь я кажется понимаю, почему любовники и любовницы в былые времена могли влиять на судьбы целого государства — на улетный секс легко подсесть.
Вдруг я четко прослеживаю взгляд Димы. Он смотрит на руку Даниила, на его обручальное кольцо и я читаю в глазах бывшего то, что ясно без слов: когда вычеркиваешь человека из жизни, выбрасываешь все, связанное с ним. Те, кому уже нет дела до супружества, не носят обручальных колец.
Весь оставшийся день до вечера проходит в предпраздничной суете. Я напоминаю себе волчок, но четко помню фразу Даниила: «семь вечера», я время от времени думаю об этом, но к вечеру в сознании немного блекнет эта мысль, заменяясь жуткой головной болью, от которой у меня сводит зубы и колотящим ознобом. Я понимаю, что заболела и добираюсь до кабинета генерального по стеночке.
Я хочу быть с ним и уже толком не понимаю почему. Здесь замешана благодарность, наше взаимное сексуальное притяжение и… ревность. Даниил слишком хорош, невероятно добр. Что если пока меня не будет, он положит глаз на кого-нибудь еще?
Только бы он не заметил, что я уже… в нерабочем настроении.
С трудом открываю дверь в его кабинет и вваливаюсь внутрь. Генеральный привстает.
— Все хорошо, Алина?
Я прикрываю веки. Глаза болят.
Даниил хмурится. Быстрым шагом пересекает кабинет и останавливается рядом со мной. Его ладонь, которую он кладет мне на голову, кажется шершавой. Во рту сухо. Меня снова накрывает волна озноба и я сжимаю себя руками.
— Ты вся горишь.
Делаю шаг назад. В этот миг мне становится стыдно. Я ведь уже поняла, что болею. Могла бы заразить его. Вот же я меркантильная…
— Можно мне домой? — едва разлепляю пересохшие губы.
— Конечно, — он вынимает из кармана брюк сотовый. — Сейчас вызову тебе такси.
Я падаю в одно из кресел. Пока генеральный договаривается с водителем я вожу пальцами по столу. Мои мечты о жаркой встрече с Даниилом испортил
Генеральный сам спускается со мной в фойе, потому что у меня подкашиваются ноги.
— Дома вызови врача! — с нажимом говорит он мне в ухо, когда я оказываюсь в автомобиле.
Я не замечаю, как добираюсь до дома. Все плывет как во время поездки на карусели. За окнами машины мелькают предпраздничные гирлянды, навевая вместо радости тошноту. У меня в глазах звездочки бенгальских огней, когда я поднимаюсь к себе.
Скидываю офисную одежду, и не глядя падаю на диван. Почему-то сейчас меня одолевает досада и жалость к себе. Я хочу, чтобы Даниил был рядом, потому что мне на редкость паршиво, я даже не могу прямо встать чтобы дотопать до холодильника и сделать себе поесть.
Хочу от него не просто секса. Близости. Любви. Утыкаюсь лицом в подушку. Ну не дура ли? Кто я и кто он?
Переворачиваюсь на живот, потому что спать в таком состоянии невозможно. Меня гложет досада: наверное я простыла, когда ковыляла с корпоратива в одной тоненькой куртке и легком платье! Если б я не была такой беспечной, мы бы с Даниилом сейчас зажигали. А теперь у него остались жена и сексуальная секретарша. «К кому он пойдет следом?» — вместе с этой мыслью в мою голову врывается болезненный бред.
Кот прыгает мне на грудь и мурчит, а мне кажется, что я вижу перед собой то Диму, то генерального. Оба говорят мне, чтобы я позвала секретаршу и посидела на ее месте, пока Даниил Владимирович как следует не отдохнет — я прекрасно понимаю, что они имеют в виду.
До утра мне удается немного поспать и в десять я звоню на работу. Узнаю: генеральный распорядился, что до конца года я могу не выходить. С отделом справится Димин заместитель. С меня отчет.
Наконец у меня есть силы встать и добраться до холодильника. Что я и делаю, обмотавшись простыней. Озноб все еще колотит. Выпиваю стакан молока — мне почти не хочется есть. Вчера ревность выворачивала меня наизнанку, но теперь я могу соображать трезвей. Усмехаюсь. В конце концов, мои главные таланты вовсе не в сексе. Вообще-то я хороший сотрудник. Пускай уж лучше за Даниил ценит меня за это, а то как-то неправильно получается.
С этими мыслями я принимаюсь за отчет, и сижу над ним до вечера, пока в глазах опять не начинает мутиться. Но я слишком уперта. Я докажу им всем, что достойна своего места! С этими мыслями я правлю документ до трех часов ночи. Докажу. Что. Я. Не. Шлюха.
Докажу, что лучшая в отделе. Я не помню, что в итоге происходит с документом. Засветло я просыпаюсь у выключенного монитора. Ложусь в кровать и проваливаюсь в черноту с мыслями о том, что умерла. Ну и слава богу!
Из забытья меня вырывает звонок. Я очень долго ворочаюсь в постели, пока в дверь не начинают стучать. Да что им надо, этим соседям? Нашариваю на полу очки и с трудом отрываюсь от простыней. Уроды!