Корпоративное бессознательное
Шрифт:
Двигатели вертикального взлета не удалось починить вообще, и посадка превращалась в приключение с непредсказуемым результатом. Взлетать и садиться бот в нынешнем состоянии мог только на взлетно-посадочной полосе, роль которой за неимением лучшего варианта играла любая относительно ровная поверхность. Им очень повезло, когда после сотен километров заражённой земли потянулась длинная и широкая равнина, так что Эгер и Грин сумели посадить машину. По крайней мере, в тот раз.
За последние три дня они сделали ещё два перелёта на небольшие расстояния. Топлива было совсем немного – только то, что удалось залить в бак в Селве; при этом плохо отрегулированный двигатель пожирал горючее в огромных количествах.
Сажать машину приходилось не там, где хотелось, а в тех местах, где «Харон» мог сесть. По этой причине до каждого объекта, который мог оказаться целью их поисков, приходилось добираться пешком. По пути им попадалось разное.
В основном они натыкались на следы промышленной деятельности корпораций. Брошенная техника, выработанные шахты, разрушающиеся от времени постройки. Один раз они увидели с воздуха временный лагерь геологов, но в нём уже никого не было. Всю равнину пересекал пересохший трубопровод; сейчас уже невозможно было сказать, что именно перекачивали покрытые ржавчиной трубы диаметром примерно в два метра. Местами они прогнили в нижней части и напоминали Кеорту выпотрошенных рыбин; внутри труб виднелась только чернота.
Вдалеке на фоне горизонта маячил завод – скорее всего, металлургический. Массивные серые трубы поднимались на десятки метров над равниной, громадные печи давно остыли. Следы былой деятельности остались только в широком кольце сажи, покрывшей высохшую почву вокруг завода. Никому не захотелось исследовать недра заброшенного монстра. Завод выглядел давно покинутым и безжизненным.
В одной из рощиц они нашли небольшое озеро с ледяной водой, наверное, питавшееся от подземной жилы. Это дало им возможность помыться и постирать пропитанную потом одежду. Пить из него никто не решился, даже притом, что запасы воды в челноке были невелики – вполне вероятно, озеро было заражено, ведь отравленная пустошь находилась довольно близко. Несколько раз Кеорт слышал в траве между деревьями каких-то мелких животных, которые убегали прежде, чем он успевал их увидеть.
В одной из долин они наткнулись на длинную полосу развороченной земли, ведущую в лес. В конце борозды среди поломанных деревьев лежал разбитый истребитель, проржавевший насквозь. На крыльях среди облезшей краски еще можно было различить эмблему в виде звезды с острыми лучами – логотип корпорации «Такеда». Судя по характерному продолговатому силуэту, это был самолёт модели «Кайт», дешёвый и в своё время выпускаемый в больших количествах.
Внутри был мёртвый пилот, всё ещё пристёгнутый к креслу. Эгер излазил ржавый фюзеляж вдоль и поперек и выдвинул мало кому интересную версию, что этот истребитель, скорее всего, отправили сюда сбивать бомбардировщики «Нортмарка»; судя по отсутствию пробитий, он упал после того, как попал под электромагнитный импульс. «Кайты» были под завязку набиты электронными системами, что позволяло даже необученному человеку после пары часов подготовки вполне сносно управлять истребителем. Собственно, по этой причине именно эту модель прислали на Терну.
Пилоту все эти интеллектуальные системы не помогли. Он не сумел катапультироваться, так как кресло должна была отстрелить электроника, ручного катапультирования никто не предусмотрел, как и возможности открыть фонарь изнутри. Автономная система, которая должна была оценивать степень тяжести повреждений, состояние машины и в итоге спасти лётчику жизнь, вышла из строя и в одну секунду превратила истребитель в летящий гроб.
Опытный пилот мог бы планировать в воздухе даже с заглохшими двигателями и имел шансы посадить машину. Пилот этого истребителя такого сделать не сумел – скорее всего, он успел налетать всего несколько часов, а до этого, как и большинство, был геологом, или шахтёром, или заводским рабочим, и управлял разве что экскаватором. Высохший труп пилота скалился, словно видел в этом жуткую иронию.
Они много чего нашли за четыре дня. Но ни намёка на то, что искали Эгер и Грин. Никаких следов.
Эйди подняла голову от толстой тетради, которую держала на коленях. Потерла пальцами веки – видимо, её глаза устали от света костра. Окинула взглядом страницу, убрала в карман сточенный наполовину карандаш и захлопнула тетрадь. Ламинированная обложка тетради была затёртой, уголки обтрепались и закруглились.
Девушка не расставалась с этой тетрадью все четыре дня, что Кеорт её знал. Она рисовала много и с видимым удовольствием – даже сейчас, по памяти, при свете костра. Кеорт иногда подглядывал в тетрадь из-за её плеча, но не понимал, что она рисует. Он так и не решился попросить её показать рисунки.
Украдкой глянув на синяк у неё под глазом, он быстро отвернулся. Может, никогда и не попросит.
Взгляд зацепился за татуировку на плече Эгера. Его эмблема вызывала у Кеорта болезненное и несколько неестественное любопытство.
«У него татуировка с эмблемой компании «Тенфорс индастриз». Значит, он не наёмник. Он сотрудник «Тенфоса»? Это объясняет, почему он оказался способен ликвидировать тригонцев – они не были ему коллегами даже формально».
«Но ведь от Тенфорса на планете ничего не осталось. Почему этот Эгер остался в живых? И зачем?»
Кеорт старательно уставился в огонь, но пляшущее пламя превратилось в пылающее солнце позади человека, раскинувшего в стороны руки и ноги.
Кеорт потёр виски. Что-то будто ворочалось внутри черепа, словно гигантский червь под тоннами песка, причиняя ему боль. В огне костра мелькнула палата с белыми стенами, сложное оборудование, проекторы, ряды столов с жёсткими стульями. Каменистая почва, вызывающая желание бежать как можно быстрее. Чьи-то ноги, с которых он стаскивал ботинки; его собственные руки в красных брызгах; холод на висках и яркая белая вспышка, пронзившая голову.
Кеорт болезненно скривился, вынул из кармана упаковку таблеток, выдавил одну и с трудом проглотил. Эгер посмотрел на него, но ничего не сказал.
Все четверо сидели молча. Кеорт прислушался: наверное, сейчас единственным звуком в округе было потрескивание веток в костре. Он представил, как равнина выглядит с высоты: непроглядная чернота и лишь один признак человеческого присутствия – этот костёр, слабая оранжевая искра в темноте.
– Что здесь было? – спросила Эйди, повернувшись к Эгеру. – Я имею в виду, раньше. Что было в этих местах?
– Если бы я знал, – он пожал плечами. – Мы поэтому и ищем везде, где можно. Я не знаю, где конкретно объект, знаю только, что он в этой местности. Я тебе уже говорил.
– Да я не про «объект» спрашиваю. Я об этом, – девушка повела рукой, указывая на невидимый горизонт. – Обо всей этой части планеты. Что это вообще? Материк, большой остров? Что здесь было раньше? Какие тут есть города? Леса, озёра? Моря здесь есть?
– Есть, – неожиданно отозвался Грин. – На юго-востоке. Там край континента, а дальше океан. Так я слышал, – добавил он.