Корпус А блок 4
Шрифт:
– Вы заплатили кому-нибудь, чтобы попасть сюда?
– Конечно, чего скрывать, 10000 долларов...
– Эти деньги, - поправляет ее ученическим голос Пантелеймониха, пойдут на ремонт нашего блока.
– Да на ремонт, я еще дам, чего мелочиться, и на столовую дам, я же должна жить в приличных условиях.
Врачиха взглянула на нее и замолчала.
– Я думаю, мы познакомились, - подводит итог Алла Васильевна, взглянув на золотые часы на руке, - теперь извините, мне надо поработать, сейчас
Она кивнула нам и направилась в комнатку, напиханную электронной аппаратурой и тут, за закрытыми дверями, мы услыхали ее истерический крик.
– Какого черта, вы мне ничего не подготовили, - это она орала на молодых парней, занимающихся монтажом стоек.
– Да я вас сгною, мать вашу...
У меня в комнате набилось много народа, здесь Ира, Наташа, Таня, Семен Семенович, Аня, лесбияночка, симпатичные девушки - Вера и Мария. Молодежь плотно сидит на кровати. Семен Семенович сидит на единственном стуле, а Аня стоит рядом с ним. Я же оперся на стол, заваленный книгами.
– Лично я, ее боюсь, - это говорит лесбияночка Вера.
– Чувствует мое сердце, что она пройдется ногами по нашим судьбам...
– Чего страшного то, - это Семен Семенович, - она одна, а нас много.
– Уж не убить же ты ее предлагаешь?
– вмешивается Таня.
Все загалдели.
– Зачем, будет задираться, мы устроим бойкот.
– Да чихала она на твой бойкот, у нее сила - деньги. Эта богачка захочет, кивнет санитарам и те быстро тебя обработают.
– Не посмеют, у нас заведение специализированное. Нас трогать нельзя.
– Теперь будет можно.
Опять все шумят.
– Боря, ну скажи ты что-нибудь, - просит Наташа.
– Чего говорить то, я видел ее всего то пол часа и сделать скороспелых выводов не решаюсь. Надо посмотреть, что дальше будет.
– Правильно, - поддерживает меня Семен Семенович.
– чего зря глотки драть, поживем - увидим.
– А мне кажется, Пантелеймониха не зря нас предупреждала, надо быть с ней осторожней и внимательней..., - заговорила Аня.
– Как предупреждала?
– удивилась Вера.
– Я ничего не знаю.
– Она раздала презервативы нашим мужчинам, как она выразилась на будущее...
Все женщины и те кто знал, что их нам выдали, и кто не знал, уставились на нас, мужиков.
– Девчонки, она их точно охмурит, - говорит Таня.
– Вон как выпендрилась на первую встречу, чуть грудь не вывалила наружу.
– Не дадим, - запищала Ирочка, сидя на моей подушке, - все встанем грудью на защиту наших ребят.
И тут все рассмеялись. Напряжение как то спало и тут динамик над нашими головами, забубнил.
– Приготовиться к ужину. Всем собраться в столовой.
Первыми смылись вечно голодные лесбияночки, потом Семен Семенович с
Мы все получили по горячему подносу, где сиротливо выглядела тарелка с пюре и маленькой, с мизинец, сосиской. И вот тут то, новенькая еще раз показала себя.
– Чего это за дрянь?
– громко спросила она.
– Вы что, едите эту гадость? Вера Пантелеймоновна, - потребовала она к себе, еще не ушедшую домой, врачиху.
– В чем дело, Алла Васильевна?
– Это что, - поднесла та тарелку к ее лицу, - это что, жрать можно? Я не хочу это есть. У ваших поваров разве нет приличных продуктов: мяса, рыбы, овощей, фруктов..., даже чая... Вон смотрите какой чай, да это помои...
– Здесь пища калорийная, специально обработанная, чтобы ни вирусы, ни бациллы не могли попасть сюда.
– Знаю. Но питаться так не могу. Я спущу необходимую сумму вашим поварам, пусть закупают и готовят более существенные блюда и большего объема. Поверьте, обрабатываются они не хуже, чем вот эти.
Алла Васильевна бросает поднос с едой на стол и демонстративно направляется на выход из столовой. У двери останавливается и поворачивается к Пантелеймоновне.
– Скажите этим поварам, если завтра, на завтрак не будет хорошей пищи, я добьюсь, чтобы их уволили и нигде больше не брали на работу. Деньги на питание в больницу, будут перечислены рано утром. Все. Спокойной ночи.
Она уходит и мы все уставились на врачиху.
– Ну чего вы...?
– вяло отмахивается она.
– Зачем вы ее взяли сюда?
– спросил я.
– Я одна что ли. Всех купила, даже министерство.
– Алла Васильевна права, - заскрипел знакомый голос.
Наша старостиха Вера Ивановна наконец то отреагировала на прибытие новенькой.
– В чем?
– сразу же спросила Таня.
– Порядок нужен везде, я уверена, повара на нас наживаются и теперь, наконец то их утихомирят.
Пантелеймониха вдруг встрепенулась.
– Все, работа моя закончилась, я иду домой. До свидания.
Мы не дружно с ней попрощались.
После душа, я прилег на кровать с книгой в руках и тут мне почудилось, что кто то скребется в дверь. Подошел к ней.
– Кто там?
– Боря, открой.
Это Натальин голос. Я отодвигаю задвижку. В одной длинной рубашке, она врывается а комнату.
– Ты чего?
Она подходит ко мне, обхватывает голову руками и прижимается всем телом. Ее всю колотит.
– Боренька, милый..., мне очень холодно..., согрей меня...
Она впилась в мои губы и я почувствовал, что под напором ее прекрасного бюста и животика... сдаюсь...
Эта была ночь неумех, но страсть, по моему, победила.
Проснулся рано, Наташка посапывает рядом.