Корпус А блок 4
Шрифт:
Ирочка открыла от удивления рот.
– Неужели от туда... кто то придет?
– К нам бы может приходили и почаще, да в стране вон что делается. Разве кому то до нас, - Таня презрительно скривила красивые полные губы.
Вообще то мне она нравится, но Таня больше тянется к Николаю и я отношусь по этому к ней вполне лояльно.
– Я смотрю телек, - продолжает Таня, - страшно становится, денег ни на что нет, медицина в запустении, люди мрут как мухи. Какое там, определять способность иммунных систем к сопротивлению, до об этом даже мыслить никто не хочет. Если бы с рождения в роддомах,
– Неужели нас не могут вылечить?
– с тоской спрашивает Ира.
– А мы не больны. Кто тебе сказал, что мы больны? Это болен тот мир, который там, за стенками этого здания. Вот смотрите, СПИД, тоже связан с иммунной системой, однако такое заведение как наше не поможет им вылечится никогда. Мы же здесь можем жить до сотни лет...
– Брось, Танечка, - прерываю ее я, - в нашем отделении было, как мне помнится, 57 человек, а осталось 14. Чего то мы не доживаем до ста лет.
– А кто в этом виноват, мы сами. Когда десять лет тому назад, идиот Лешка разбил окно в лютый мороз, мы не предполагали, что это трагедия. Вспыхнувшая эпидемия ОРЗ, как говорили врачи, сразу унесла два десятка жизней. Другой пример, вон старостиха, живет здесь с 50 года, ей уже больше восемьдесят лет и если ничего не случиться, еще столько же проживет.
– Лешка не был идиотом, - сказал я, - он просто считал это заведение тюрьмой и хотел вырваться от сюда.
– А кто его здесь держал?
– ответила мне Таня.
– Мог бы уйти, у нас все таки не тюрьма.
– Конечно мог бы, но с чем он вошел бы в тот мир, ни образования, ни денег.
– К тому же, он бы там умер.
– воскликнула Ирочка.
– Наверно. Я был тогда еще маленький, лет десять было, а помню, как Лешка приходил к нам в комнату, со своим другом Витькой и вот начинали они спорить. Я не могу точно припомнить их диалог, но это было примерно так. Лешка говорил: "...да пронимаешь ли ты, там все наши страсти, любовь, работа. Ты был когда-нибудь в зале на большой танц площадке, вот где бешенный ритм, жизнь, а в театрах, кино... Эх... Даже выпить бутылочку вина, водочки в компании, потискать девочек, этого всего мы лишены..." Витька же спорил, что не в этом счастье.
– А, интересно, Лешка с род дома сюда попал?
– спросила Наталья.
– Нет. Его врачи откачали и прислали к нам..., когда ему было около двенадцати.
– Значит он попробовал выходит той жизни?
– Попробовал немножко.
– А я с род дома здесь...
– Борька, тебе же надо к врачихе, - вдруг вспомнила Ира.
– Ты иди, мы за тобой уберем поднос.
– Чего запоздал?
– спросила Пантелеймониха, когда я вошел в ее кабинет.
– Заговорился о проблемах...
– Хорошее занятие. Да ты садись, чего как пень застыл.
Удобно устраиваюсь напротив ее в кресле.
– Я то тебя вызвала, - продолжает врачиха, - тоже поговорить о проблемах. Ведь Николай тебе друг?
– Друг. Мы с ним здесь давно...
– Знаю. Но то, что он большой дурак тоже знаю.
– Да что с ним? Неужели он заболел?
– Нет, но я положила его на профилактику. И все из-за какой то женщины.
Я таращу на нее от изумления глаза.
– Из-за женщины?
– как эхо повторяю я.
– Да, Николай молчит и не желает об этом говорить. Дело все в том, что он спал с одной из них и от этого получил осложнение...
Я оглушен, Колька спал с женщиной. Черт возьми, неужели это Танька.
– Простите, что перебиваю, но разве среди нас есть больные женщины?
– Больных нет, но... стерильность даже в половых отношениях нужна. Я не хочу читать тебе лекцию о гормонах и прочих выделениях у женщин, но Николай стерильностью пренебрег, это сразу отразилось на кожных покрытиях, началось раздражение и теперь все наши усилия сводятся к тому, чтобы заглушить этот процесс. Это для него не длительное лечение, после уничтожения очагов химическими препаратами, восстановление кожных покровов пойдет нормально. Слава богу, что он еще хорошо отделался и действие защитной системы организма не потребуется.
Я ошарашен от услышанного, но мне хочется защитить Кольку.
– Но Николай может быть и не пренебрег бы стерильностью, если бы он знал как защищаться и чем защищаться.
– Вот я поэтому тебя и вызвала. На возьми.
На стол высыпались пакетики.
– Что это?
– Презервативы... Но хочу тебя предупредить. Самый тяжелый у нас пациент Ира, ее надо беречь, у нее такая чувствительная кожа, что она может заболеть, даже почесав ее своими ногтями. А вот из остальных женщин..., не знаю кто был с Николаем, но для тебя они все здоровы Откровенно говоря, мне даже было бы интересно, если ты заведешь здесь свою семью.
– Почему интересно?
– Это научный факт, Борис. Вопрос весь в том. Будут ли у родителей с такой иммунной системой, здоровые дети.
– Мне это совсем не интересно. Зачем плодить пленников для этого заведения.
– Значит ты еще не вырос... Еще, хочу предупредить. К нам сегодня прибудет новая пациентка.
– Прибудет, так прибудет.
Я пожал плечами.
– Надо ей помочь. Она привезет с собой много вещей, после дез. обработки их необходимо собрать в комнате 17.
– Хорошо, поможем.
– Тогда иди и возьми эти.
Она кивает на презервативы на столе. Я их собираю и расталкиваю по карманам. В голове мечется сумасшедшая мысль - неужели Татьяна спала с Колькой.
В моей комнате на кровати сидят девчонки: Ира, Наталья, Таня и тревожно смотрят на меня.
– Ну что там?
– первой не выдерживает Ира.
– К нам сегодня переводят новую пациентку, я должен помочь ей перенести вещи.
– А про Николая что-нибудь известно?
– Только одно, что он в дез камере.
– А я думала, что тебя тоже... в камеру...
– Ирка, ну что ты несешь, - напала на нее Наталья.
– Борька даже близко к гантелям не подходит. Колька же ненормальный, каждый час отжимается. Конечно перенапрягся.
– Если даже перенапрягся, это не значит, что не заболел. Раз в дез камере, значит заболел.
Я вижу как девочки напряглись от этой мысли, от одного слова "болезнь" и вопросительно уставились на меня.
– Знаете что, я попытаюсь узнать все, попрошу у Пантелеймонихи разрешения поговорить с Николаем, - сказал им.