Корпус Смерти
Шрифт:
Курт шел к этому всю жизнь.
Особых успехов, правда, не добился, но это еще далеко не закат его пути.
Ему было глубоко плевать на конфликт Глари Хребта и Скарса Вихря Цепей. Плевать на Смешного Гурлина и Ингора Кровавого Ужаса. Плевать на боль, страх и смерть. Плевать на нового хозяина — некую неизвестную личность под колоритной кличкой Отец Монстров.
Курт мог направиться в свободное плавание, но какой в этом смысл? Ему не быть лидером или просто вожаком. Он всегда на подхвате, такие не часто добиваются успеха в сольной игре — только командная работа.
Наверное,
Ночь.
Звезды.
Сырая прохлада.
Расправить наросты легких в грудной клетке, набирая максимально возможное количество кислорода, не оскверненного зловонием нечистот, производимых многотысячным городом.
По колено в дерьме, моче и огрызках пищи.
Подсыхающая кровь на загнутых когтях и предплечьях — крысолюды любили селиться в сточных ямах.
Дышать через рот и стараться не думать о том, на что можно наступить в зыбкой тьме канализации. Курт не из брезгливых, скорее осторожных — не в его интересах подхватить какую-нибудь болячку и лишиться ноги, начавшей истекать смрадным гноем.
Каждому полководцу, военачальнику, духовному наставнику, вождю, лидеру, главарю, королю или еще кому из имеющих власть и способных ей пользоваться нужны верные люди. Верные не на словах, а на деле.
Зловещий Курт докажет на что он способен.
Он явится к Отцу Монстров не оборванным бродягой, потерявшим своих бойцов в постоянных стычках с отродьями Кровавого Ужаса, заполонившими леса и дороги, а человеком, который распахнет перед его воинством ворота города. Человеком, который швырнет столицу империи демонов к сапогам своего хозяина.
Нужно лишь дождаться подходящего момента и не отправиться на встречу с Темными богами пока этот момент не настанет.
Глава 15…теоритически или как-либо еще…
Война — это страшно.
Непреложная аксиома мироздания.
Любая битва — это ужас, смерть и боль, серной кислотой, разъедающая души и психику тех, кого закинуло в ее эпицентр или на охваченные пламенем всеобщего побоища окраины.
Это линии окопов и сшибка закованной в тяжелые доспехи конницы. Это танки и самодельные ножи, на которых сияет зарево нового короля или нового оборванца, устроившего бойню всех со всеми. Неутихающие костры революции и кровавые потоки неутолимых амбиций.
Это изуродованные трупы. Сломанные куклы окровавленных тел. Это кровь, грязь и дерьмо из вспоротого брюха. Это жестокость и ненависть. Это звереющая в грудной клетке ярость.
Это километры перепаханной сапогами, гусеницами, колесами и копытами земли, устланной истлевшими костями и теми, кто секунду назад радовался жизни, негромко посмеиваясь над незамысловатыми байками братьев по оружию.
Это грязь на зубах и лицах, искаженных призраком давлеющей над всеми смерти.
Война уродлива и чужда разумному существу в любой своей ипостаси, ибо она, бастард жестоких времен голода и обагренных клинков, вырывает с корнем приросшую к лицевым костям черепа маску цивилизованности,
Так было всегда, так есть и так будет, покуда смертные не внемлют гласу Темных богов, сложив оружие и обуздав свои звериные инстинкты.
А еще была магия.
Она меняла любое сражение до неузнаваемости, где бы не видели ее разноцветные всполохи — на бескрайних просторах иных реальностей, в галлюциногенном бреду или в нескончаемой рубке "Земель Меча и Магии". И, конечно же, имелись ввиду по-настоящему мощные колдуны, а не чуваки, выдыхающиеся после второй огненной стрелы, которая, к слову, лишь спалила бороду и брови, вместо того, чтобы бросить к ногам заклинателя бездыханное тело с обугленным черепом.
Это походило на матерого спецназовца со станковым пулеметом в хорошо оборудованной огневой точке на вершине обвитого колючей проволокой, уставленного противотанковыми ежами и под завязку напичканного противопехотными минами, варьирующимся от оторванной ступни до кровавого фарша, сыплющегося с небес или фонтана смертоносных осколков. И вот на такого терминатора идет ватага аборигенов, не слишком далеко ушедших от индейцев образца прибытия на земли Америки Христофора Колумба или же варбанды викингов, если верить другим историческим источникам.
Это развращает. Ломает изнутри.
Слишком легко, слишком просто.
Человеческая жизнь перестает казаться чем-то по-настоящему ценным.
Стираются рамки, исчезают законы, как Уголовного Кодекса, так и те, что возвел внутри собственного разума каждый человек, отделяющие его, как личность от звериного буйства кровавых мазков ультранасилия.
Когда мановением твоей руки из земли выстреливает каменный клык, нанизывающий безусого мальчишку, как бабочку на иголку, вызывая ностальгическую улыбку у Влада Колосажателя Дракулы, когда вставшее на дыбы цунами перемешивает целый город в однородное месиво или, когда ты в одиночку можешь запечь в собтвенном соку полностью укомплектованную и годами учащихся убивать роту солдат — перестаешь относится к людям, как подобает. Многие удивляются, почему в большинстве своем маги конченные ублюдки, а что бы сделали вы, появись у вас такая сила? Вот и ответ.
Темные боги создали людей разными, но Сэмюэль Кольт сумел их уравнять. Насколько бы большим ты не был бы, сколько бы не тренировался и сколько денег не имел — это не остановит пулю, вылетевшую из ходящего ходуном дула пистолета в дрожащей руке нескладного пиздюка.
Огнестрел изменил реалии порога вхождения в смертоубийства.
Куда легче нажать пальцем на спусковой крючок, чем взять нож и нанести те самые двадцать восемь ударов, да даже один для некоторых весьма проблематично. Нет ощущения того, что ты, именно ты виновен в смерти другого. Не твои руки сжимались у него на глотке, выдавливая из легких последние пузырьки кислорода. Не твои пальцы выдавливали ему глаза. Не твои костяшки кулаков горели болью, когда ты забивал человека насмерть. Не твои зубы, разрывали крупные артерии, и не твои ногти расцарапывали кому-то глотку.