Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Шрифт:
Короче, несмотря на то, что руководящие элиты Грузии и Армении являлись наиболее националистически и сепаратистски настроенными, однако во многом именно на кавказские кадры Андропов сделал ставку в своих реформах. Не потому ли, что сепаратисты были ему гораздо ближе, чем узбекские интернационалисты, которые более чем кто-либо в СССР сумели устроить в своей республике комфортные условия для проживания многим нациям и народностям, в том числе и титульной нации – русским?
Отметим следующий парадокс: несмотря на то, что Грузия считалась одной из самых сепаратистских советских республик, однако она же была и наиболее «коммунистической» нацией: в 1982 году из 10
Судя по всему атака на Узбекистан готовилась не один месяц в недрах союзного КГБ и ЦК КПСС. Естественно, полной правды об этой спецоперации мы никогда не узнаем, поскольку документы об этом вряд ли сохранились, а большинство участников ее либо уже умерли, либо вместо правды предпочитают рассказывать общественности мифологизированную историю о том, как «в насквозь коррумпированный Узбекистан были отправлены честные следователи, чтобы разворошить преступное гнездо». Следователи, в большинстве своем, и в самом деле были честными, однако использовали их отнюдь не для того, чтобы восторжествовала справедливость.
Без сомнения, что у высшей партийной элиты Узбекистана, что называется, «рыльце было в пушку» – коррупция там была чрезвычайно развита. Но, повторюсь, то же самое можно было сказать фактически про любую союзную республику, но особенно про закавказские, а также РСФСР, Украину, Молдавию. Однако туда «андроповские десанты» отправлены не были, хотя все возможности у Андропова для этого были, но не было лишь одного – желания. Поэтому в качестве «козла отпущения» «кремлевскими глобалистами» был выбран Узбекистан.
Много позже историки из разряда андроповедов придумают версию, что Андропов послал свой «десант» в эту республику, пытаясь пресечь раскольническую деятельность кланово-этнических региональных элит. Дескать, поскольку самые мощные и устойчивые группировки в советской элите сформировались, прежде всего, на уровне союзных республик, Андропову потребовалось начать карательные операции против них. Но даже если и предположить верность этой версии, опять же возникает вопрос: почему в качестве полигона был выбран именно Узбекистан? Да, там была одна из крупнейших в стране партийных организаций, но она всегда была лояльна Москве и во многом именно благодаря усилиям Рашидова. В Узбекистане никогда не было радикальных диссидентов-националистов, чего не скажешь о тех же Грузии и Армении: вспомним хотя бы таких деятелей, как грузины Звиад Гамсахурдиа и Мераб Костава, или армян-террористов, которые взорвали бомбы в Москве в январе 1977 года.
Если бы Андропов ставил целью умерить амбиции узбекистанской элиты, ему достаточно было «обрубить» их связи в самой Москве. Ведь КГБ наверняка были хорошо известны имена тех высокопоставленных деятелей, кто был завязан с узбекистанскими коррупционерами на махинациях с приписками хлопка. Поэтому, произведя аресты в этой среде, можно было решить проблему без кардинальных потрясений. Но вместо этого Андропов затеял чистку непосредственно в самом Узбекистане и в то же время стал усиливать позиции кавказцев, что было нонсенсом: нельзя бороться с коррупцией и одновременно поощрять сепаратизм. В Узбекистане была коррупция, но не было сепаратизма, в Закавказье было и то, и другое. Вопрос на засыпку: где надо было прежде всего наводить порядок, чтобы спасти государство? Ответ, думаю, очевиден. Андропов же поступил вопреки всякой очевидности, исходя исключительно из клановых пристрастий.
Отдадим должное Андропову: он весьма умело воспользовался определенной разобщенностью узбекистанской элиты, а также использовал «втемную» группировки, которые существовали в Центре. Например, удар по «среднеазиатскому клану» был с большим воодушевлением поддержан так называемыми державниками (русскими патриотами), которые давно считали, что «нацмены сидят на шее у России». Центр и в самом деле в значительной мере субсидировал почти все союзные республики, однако здесь было одно «но»: какова была отдача этих республик в обмен на эти субсидии.
Например, если взять тот же Узбекистан, то его отчисления в союзную копилку были весьма существенными: тут и «белое золото» – хлопок (его СССР продавал в 34 государства), и настоящее золото (республика занимала 2-е место по золотодобыче в стране; только предприятие в Мурунтау – единственное в мире как по мощности, так и по технологии, выпускающей слитки высокой чистоты – имело мощность 18 миллионов тонн руды в год, из которых получалось 50 тонн золота), уголь, нефть, медь и т. д. (ежегодный национальный доход республики в начале 80-х составлял 20–21 миллиард рублей).
Кроме этого, как уже отмечалось выше, весьма значительным был вклад Узбекистана в, так называемой, неконвертируемой валюте – то есть в духовной сфере. Эта республика, которую населяли более 100 наций и народностей, являлась своего рода регионом, цементирующим братскую дружбу народов СССР.
Именно там русские люди чувствовали себя наиболее комфортно, о чем свидетельствовали факты, упоминаемые выше – темпы прироста русскоязычного населения (они обгоняли общесоюзные в три раза!). Похожая ситуация сложилась и в других республиках Средней Азии, чего нельзя было сказать о закавказских и прибалтийских республиках, где русские с недавних пор стали жить, что называется, на пороховой бочке.
Между тем ни о каком «сидении на шее у Центра» в отношении Узбекистана говорить было нельзя. Если, к примеру, в начале 80-х месячный заработок сельских жителей там составил 59,4 рубля, то по стране он равнялся 91,5 рубля (и это при том, что минимальная заработная плата официально составляла 75 рублей). Объем торговли на душу населения в Узбекистане был в 1,5 раза меньше, чем по Союзу, и он занимал следующие места среди 15 республик по оказанию услуг населению: по связи (почта, телеграф, телефон) – 15-е место, по культурному обслуживанию – 14-е, по жилью, транспорту – 13-е. Потребление на душу населения продуктов животноводства (мясо, молоко, масло, яйца), фруктов, овощей оказалось в 2 раза меньше против общесоюзного уровня.
Вина Центра в сложившейся ситуации была несомненной, поскольку он субсидировал республики неодинаково, выделяя прежде всего «любимчиков». Среди последних были те же Грузия, Армения, а также прибалтийские республики, которые вносили во всесоюзную копилку значительно меньше средств, чем Узбекистан, однако требовали себе значительно больших привилегий. И получали их, поскольку имели в союзной столице мощное лобби. Однако в обмен на эти привилегии Кавказ и Прибалтика платили Москве… ростом национализма и сепаратизма.