Корсар
Шрифт:
Я схватил с соседнего стола пустую кружку, швырнул Длинному прямо в рыло. Кружка соприкоснулась с его паскудной физиономией, и тот сел на задницу от неожиданного удара. Кривой полез махать кулаками, выкрикивая оскорбления, от которых покраснел бы даже сапожник, сбил с меня шляпу. Шляпа улетела в лужу чьей-то блевотины. Мы оба вдруг замерли.
— Эх, шакал ты паршивый, — расстроенно произнёс я.
За шляпу было обиднее всего, и я тут же пробил Кривому в левый, отсутствующий глаз. Тот не успел заметить и отреагировать, схватился за повязку и
Я, видимо, увлёкся и не заметил, как поднялся и подскочил ко мне второй, размахивая своими орангутаньими лапами. Удар пришёлся мне в скулу, я отшатнулся, из глаз посыпались искры. Длинный попытался закрепить успех, но я уже знал, чего ожидать, поднырнул под его руку и хорошенько пробил ему в печень. Пожалуй, самое слабое место у любого мужчины на архипелаге. Длинный согнулся и захрипел, я тут же добавил ему в ухо, и тот повалился на пол.
Тем временем уже очухался Кривой. Он вдруг полез в партер, приближаясь вплотную ко мне, что-то громко звякнуло и я почувствовал тупой тычок в брюхо. Я тут же оттолкнул Кривого, тот гадко ухмыльнулся. В руке у него блеснул нож, и я понял, что ещё жив только потому, что удар попал в пряжку ремня. Вот был бы славный конец для храброго корсара Андре Грина, подохнуть в обычной поножовщине.
— Ах ты мразь, — выдохнул я, извлекая из ножен палаш. — Щас я тебе второй глаз выколупаю.
Выражение радости на лице одноглазого вмиг потухло, а я почувствовал, как пережитый ужас трансформируется в нечеловеческую злобу, от которой шерсть на загривке встала дыбом, а кровь начала кипеть. Видимо, что-то такое всё же отразилось на моём лице.
— Ладно, погорячились мы слегка. Давай-ка всё уладим, капитан, — Кривой попытался дать заднюю, но после того, как он едва не вырезал мне аппендицит, мирного решения быть уже не могло.
— Защищайся, свинья, — процедил я.
Я мог зарубить его одним ударом, зарезать, как поросёнка, но злость кипела во мне настолько сильно, что я решил прикончить его медленно, чтобы Кривой мог испытать тот же самый ужас. Первым ударом я выбил нож из его руки. Кривой схватил колченогий табурет, пытаясь отбивать удары им, поймать клинок между ножек табурета и сломать его, но я был быстрее. Я наносил ему мелкие порезы один за другим, Кривой всё отступал и отступал, пока не оказался зажат в дальний угол. Как раз в тот, где спал Жорж.
В единственном глазу Кривого плескался страх, уродливой маской застывая на лице. Я вывернул табурет из его рук, замахнулся, чтобы нанести последний удар, но тут он рухнул на колени. Девчонка, которая была единственным свидетелем разыгравшейся сцены, завизжала от страха, и я помедлил с ударом.
— Пощады! — взмолился Кривой. — Прошу, не надо!
Но меня таким не разжалобить. Я уже собрался покончить с этим, как вдруг со своего места поднялся Жорж, промычал что-то непонятное и пустой кружкой зарядил Кривому в висок. Пришлось вложить палаш обратно в ножны.
— Кэп! — выдавил из себя Жорж. — Как… Как мы их, а?!
Я хмыкнул и потрогал пряжку ремня. На металле осталась явственная зазубрина, и по моей коже вновь пробежал холодок.
Глава 5
Я подождал, пока Жорж немного похмелится и придёт в себя, а потом мы вместе покинули эту несчастную таверну. Обошлось без смертоубийства, что меня даже немного радовало. Не думаю, что кто-то расстроился бы из-за пары местных забулдыг, и даже проблем с законом не возникло бы, но лишний грех на душу брать не хотелось.
— Где все наши? — спросил я, пока мы шли в сторону набережной.
— Дык… Хрен его знает, — пожал плечами Жорж.
— А тебя чего там оставили? — спросил я.
— Тоже… Хрен его знает, — протянул буканьер. — Добудиться, наверное, не смогли.
Шляпу пришлось оставить там, в таверне. К ней даже прикасаться не хотелось. И теперь на жаре довольно сильно напекало голову. Хоть уже была и осень, но солнце жарило ничуть не хуже. Тропик Рака, мать его растак. Я хоть и привык уже к местному климату, и к проливным дождям, и к палящему солнцу, но, как говорится, сибиряк это тот, кто тепло одевается. Бродить здесь без шляпы — рискованное занятие.
Пришлось зайти в лавку и раскошелиться на новую, непременно чёрную. Нашлась даже с чёрным пером какой-то неизвестной мне птицы, роскошным и длинным.
Мы вышли на пристань, прошлись по берегу в поисках нашей шлюпки. Никого не обнаружили. А из-за множества кораблей в гавани было трудно разглядеть наш.
— Куда они, чёрт возьми, подевались, — проворчал я.
— Кэп, смотри! Вон, «Орион» уходит! — вскинулся Жорж, пальцем указывая на удаляющуюся шхуну. — Вот падлы! Кинули нас!
— Жорж, мы его продали, — сказал я. — Пили вчера за это.
— Да? Ну ладно, — хмыкнул он таким тоном, будто мне не поверил.
Наконец, я увидел силуэт бригантины на воде. Нас тоже заметили и узнали, через пару минут за нами отправили шлюпку. Пришлось немного подождать, но это скорее, ждали нас.
Вся команда была уже на борту. Распухшие рожи выглядели сонными и злыми, но я видел, что они уже предвкушают новое дельце, на котором можно будет подзаработать и снова спустить все деньги на вино и шлюх.
— Капитан, — поприветствовал меня Шон. — Все на борту, четверо вчера пожелали уйти. Шестерых наняли взамен.
— Хорошо, — кивнул я. — Зови Клешню, зови боцмана, и пошли в каюту. Пошушукаемся.
Теперь-то я мог принимать в капитанской каюте гостей, и им даже не придётся стоять друг к другу вплотную. И мы могли даже сесть за стол, и мне не приходилось больше проситься в кают-компанию, чтобы поговорить о делах. Как большой босс, я теперь вызывал к себе.
— Предлагаю прищемить одного жида, — произнёс я, когда все трое вошли и Клешня закрыл за собой дверь.
— Я даже догадываюсь, какого именно, — фыркнул Шон. — Авантюра. Да и мстить за него будут, их знаешь сколько на островах? Они же все за одного.