Корсар
Шрифт:
— Нет, тот район мы уже проверили — ничего. Нашли только брошенный грузовик и море автомобильных следов. И то и другое, вероятно, принадлежит пограничникам. А самолета нет.
— Это хорошо, — заметил Кабрильо. — Значит, он не взорвался в воздухе.
— Не факт, — покачал головой Эрик. — Если причина аварии неизвестна, просчитать вероятные последствия крайне сложно. Вдруг отказала система подачи кислорода, пассажиры и экипаж задохнулись, а самолет летел дальше, пока не кончилось топливо? Тогда он мог упасть километров на восемьсот восточнее Триполи, а то и дальше, в морс. А если отказал двигатель, они бы еще долго планировали.
— Все это не объясняет радиомолчания, — возразил Кабрильо. — Пилот сообщил бы о неполадке.
— Разумеется, — начал оправдываться Марк. — Однако мы должны рассмотреть все варианты, чтобы лимитировать — вот словечко-то! — область поиска. Вряд ли радио отказало одновременно с двигателями, хотя совпадения не исключены. О, вспомнил! Фэбээровцы допросили тех, кто обслуживал самолет перед вылетом? Вдруг диверсия?
— Лэнгстон сказал, что их как раз сейчас допрашивают.
— Экипаж пусть тоже пробьют по базам. Вдруг кто-нибудь из «Аль-Каеды» затесался?
— Весь экипаж из ВВС. Трудно поверить в их причастность.
— То же самое ЦРУ говорило об Олдридже Эймсе, а ФБР — о Роберте Ханссене. [8] — Несмотря на выдающийся интеллект или, наоборот, благодаря ему, Мерфи обожал указывать другим на ошибки. — Будто ребят из ВВС не подкупишь! Они могли посадить самолет на секретной базе, тогда сейчас ливийцы допрашивают государственного секретаря. — С горящими азартом глазами Мерфи обернулся к Эрику. — Спорим, ее пытают водой? После того, что наши устроили в Гуантанамо… Или подсоединили электроды к ее…
8
Олдридж Эймс — сотрудник ЦРУ, руководил подразделением контрразведки. Роберт Ханссен — сотрудник ФБР. Оба были осуждены за шпионаж в пользу СССР.
— Джентльмены, не стоит забегать вперед, — перебил Хуан, прежде чем подчиненные перешли к более изощренным техникам ведения допроса.
— Да, простите, — буркнул Эрик, который во время пламенной тирады приятеля ни слова не проронил. — На случай отказа обоих двигателей мы прикинули возможную скорость и высоту. Если считать, что они снижались на пятьдесят метров в минуту, получаем зону поисков примерно в восемьдесят морских миль.
— Так это она на экране?
— Не совсем… — ответил Эрик.
Марк тут же перебил друга.
— Вариант одновременного отказа двигателей и радио мы рассматривали, да только быстро отбросили и придумали кое-что получше.
«Мозговой трест» едва не вывел Хуана из себя, но он сдержался, зная, что Эрик с Марком обожают выставлять свой интеллект. Ну так пусть их покрасуются.
— И к чему вы пришли?
— У самолета отвалился хвост!
— Или часть хвоста, — уточнил Эрик.
— Структурное повреждение хвоста почти наверняка привело бы к отказу радиоантенн, чем и объясняется молчание, — вставил Мерфи. — Ответчик при этом тоже отключился бы.
— В зависимости от тяжести повреждения, — подхватил эстафету Эрик, — самолет мог еще какое-то время лететь. Машина в этом случае очень неустойчива, почти неуправляема. Пилотам остается лишь регулировать тягу двигателей.
— Опасность в том, что «семьсот тридцать седьмой» топливо не сливает. Пилотам приходится нарезать круги, сжигая горючее, или рискнуть садиться с полными баками.
Хуан хотел задать вопрос, но Марк его опередил:
— Они приземлялись в Лондоне, была короткая встреча с английским министром иностранных дел. Там же и дозаправились. По моим расчетам, после инцидента горючего оставалось еще примерно на час полета.
Кабрильо кивнул.
— Даже с минимальной скоростью еще пару сотен миль они протянули бы.
— Но не стали, — вмешался Эрик, — иначе попытались бы сесть в Триполи.
— Действительно. Где ж они тогда?
— Мы объединили два возможных сценария: отказ двигателя и разрушение хвоста, — с гордостью заявил Марк. — Вполне правдоподобно. В этом случае зона поиска сужается до ста квадратных миль. Мы наткнулись на странный объект, но это оказалась скала, похожая на самолет. А еще нашли вот что. — Мерфи ткнул в экран.
Хуан подался вперед. На экране виднелась гористая местность, добраться туда можно было лишь на вертолете или мощном внедорожнике. Марк увеличил масштаб.
— Вот это да! — прошептал командир.
У самой вершины горы стоял самолет, вернее, то, что от него осталось. Обломки разбросало по склону в радиусе полумили. На земле виднелся след первого удара, потом машина, вероятно, поднялась в воздух и вновь рухнула на брюхо, скользя и разваливаясь на куски. Примерно на полпути от точки второго удара до обугленного остова начиналась выжженная земля. Почерневшую трубу фюзеляжа — уцелело примерно две трети — окружали обломки крыльев. Один двигатель валялся в трех десятках метров от самолета, второго видно не было.
— Есть шанс, что хоть кто-то выжил?
В душе Хуан уже знал ответ.
— Мне жаль, командир, — ответил Эрик. — Если кто и остался в живых, сигналов о помощи они не подавали. Оверхолт обещал новую серию снимков часов через десять. Мы сравним их с этими и посмотрим, не изменилось ли что. Впрочем, судите сами: разве кто-то мог выжить после такого? Тем более был пожар.
— Да, ты прав. Просто не хочу в это верить! Фиона Катамора была замечательным госсекретарем. Очень жаль, что она так погибла, да еще и перед самой конференцией. — Катамора мертва… Страшная правда железными тисками стиснула сердце Кабрильо. — Молодцы, что обнаружили место падения. Перешлите на мой компьютер точные координаты, а я передам начальству. Нечего тратить время специалистов, раз самолет уже найден. Лэнгстон наверняка пожелает, чтобы сначала все осмотрели мы, а потом сообщит ливийцам. А они, кстати, где ищут?