Корсары Николая Первого
Шрифт:
Но, хотя продумано вроде бы все и до мелочей, Верховцев нервничал. Британский капитан опытен, за свою жизнь он видел столько, что мичману остается лишь молча завидовать. И, может статься, он выдаст решение, которое просто не пришло в голову ни мальчишке-командиру, ни опытному, но все же унтеру, ни торговым морячкам, пускай даже намотавшим по кругосветке на брата… в каботажный рейсах туда-сюда, как Матвеев, и через океан по одному курсу, как Диего. В плане морского сражения то и другое одинаково, если честно. Теперь все покажет только бой, и пускай он хотя бы быстрее начнется.
«Миранда» шла на пяти узлах. Можно больше, но «Санта-Изабель» и их-то давала с трудом. Не тот ветер. Англичанин шел встречным курсом и, хотя ему Эол [40]
Фрегат первым дал залп. С очень приличной дистанции – русские на такую даже не стреляли [41] . Но – на удивление точно, ядра легли кучно. Учитывая, что на «Эвридике» орудия были разных систем, мастерство их артиллеристов внушало уважение. А тот факт, что одно из ядер ухитрилось сделать пробоину в борту, к счастью, неопасную, уважение вдвойне. Как сообщил вестовой, никого даже не убило, но, судя по всему, противник у них оказался действительно серьезный.
40
Полубог, повелитель ветров (древнегреческая мифология).
41
В русском флоте с достойным лучшего применения упорством практиковали стрельбу практически в упор. Точность огня при этом достигалась максимальная, и с учетом времени перезарядки орудий такая тактика выглядела оправданной. Но девятнадцатый век характеризовался взрывным развитием технологий, в том числе военных, что давало преимущество тем, кто научился стрелять дальше и быстрее.
– Вот так, – пробормотал Александр. – Вот так… А теперь мы его удивим! Самый полный!
Переговорная труба на мостике хрюкнула в ответ неразборчиво, но явно утвердительно, и несколько секунд спустя вода за бортом вскипела. Шестьсот с лишним лошадиных сил, до этой минуты сдерживаемые в узде, рванулись на волю и теперь неумолимо разгоняли шлюп навстречу британцам.
С мостика фрегата это выглядело как попытка выйти на привычную для залпа дистанцию прежде, чем англичане перезарядят орудия. Александр дорого бы дал за то, чтобы узнать, какие мысли бродят в голове британского капитана. Увы, обладать этим знанием Бог его не удостоил. Однако он, возможно, услышал беззвучные молитвы обычно достаточно равнодушного к сверхъестественному молодого человека. И отразилось это на том, что соратники Верховцева не стали пытаться изобрести что-то свое, а четко отыграли утвержденный накануне сценарий.
Когда «Санта-Изабель» начала отклоняться от курса, забирая влево, это вначале не приняли всерьез. Однако спустя какую-то минуту Омманни сообразил, что происходящее – не ошибка рулевого, а сознательная попытка встать поперек курса фрегата. Продолжать двигаться вперед означало оказаться носом к борту русского парусника, причем в момент, когда его артиллеристы окажутся на привычной для себя короткой дистанции. К тому же орудия левого борта уже будут разряжены – вот-вот фрегат окажется борт о борт с «Мирандой», опять же на короткой дистанции, а на огонь шлюпа придется отвечать. Риск получить повреждения рангоута, которые приведут к снижению хода и сделают фрегат легкой добычей парохода, выглядел чрезмерным.
Отворот влево приводил к сближению с русскими. Да, была возможность отработать правым бортом по «Санта-Изабель», после чего вернуться на прежний курс и ударить по «Миранде», либо проскочить за ее кормой. Тогда вообще можно было бы обработать шлюп продольным огнем в упор, что при удаче давало шанс нанести обнаглевшим русским серьезные повреждения. Но не факт, что они успеют перезарядить опрометчиво разряженные орудия, слишком уж быстро приближался русский корабль. А и удастся даже… Одним залпом, даже в упор, корабль из строя вывести трудно. Зато получить на пароходе по такелажу можно, опять же, легко. И британец положил руль вправо, разрывая дистанцию. Это и стало его ошибкой.
Пренебрежительное отношение к врагу и убежденность в том, что инициатива при маневрировании всегда принадлежит англичанам, – весьма пагубные характеристики для любого офицера. Сейчас это сыграло с Омманни злую шутку. Отворачивая, он встал носом к ветру. Совсем ненадолго, но этого хватило, чтобы скорость фрегата скатилась до совсем уж несерьезных полутора узлов. И прежде, чем он смог исправить ситуацию, идущая под всеми парами «Миранда» оказалась рядом.
Обмена залпами избежать не удалось, и корпус шлюпа загудел от проламывающих обшивку ядер. Вопли раненых, густой сочный мат, команды – все это смешалось в сплошную какофонию, густо приправленную пороховым дымом и запахом крови. Какие повреждения от ответного огня получил шлюп, было не видно, да и не влияло это уже ни на что. Русские применили еще один тактический прием, совершенно выпадающий из их обычного образа действий, и вновь удивили врага.
Так уж получилось, что последнюю сотню лет тактика русских строилась в основном на артиллерии. Абордажи были редки и являлись, скорее, исключением из правил. Это в уже ставшие легендарными времена Петра Великого, когда флот выглядел больше посаженной на корабли пехотой, абордаж был в чести. Тогда и впрямь творили чудеса, ухитряясь с обычных баркасов захватывать шведские корабли и с никогда не видевшими моря командами устраивать дерзкие рейды. Однако впоследствии все изменилось. Дерзость никуда не делась, но к ним добавились мастерство и расчет. Теперь над морем властвовали пушки.
Есть ли смысл удивляться, что никто не ожидал от мальчишки-мичмана действий в духе лихих корсаров прошлого? Встать борт о борт, дать залп и сразу же намертво сцепиться в абордажной схватке – такого уже давненько никто себе не позволял. Особенно учитывая, что и морская пехота, и обычные матросы на борту английских военных кораблей опытные, хваткие головорезы, сами готовые взять на абордаж кого угодно. В принципе, этим они занимались не раз – и потому не сообразили, что из охотника мгновенно превратились в добычу. А через секунду на них с ревом обрушилась толпа здоровенных русских мужиков, готовых отомстить и за погибших товарищей, и за только что пережитый страх. Тесную палубу фрегата мгновенно затопила толчея рукопашной схватки.
Британцы не были трусами. Они превосходили русских, по сути, ополченцев подготовкой и вооружением. Наконец, их было попросту больше, но на стороне мичмана оставалось преимущество внезапности. И, заставив противника увязнуть в свалке, он звучно шлепнул по столу последним козырем. Пока британцы вытесняли со своей палубы абордажников «Миранды», с кормы фрегата подошла «Санта-Изабель». И, не теряя времени, сцепилась с врагом.
Расклады поменялись мгновенно. Теперь численность была на стороне русских, и уже британцев, несмотря на их отчаянное сопротивление, оттеснили вначале от бортов, а потом на нос корабля. Они еще сражались, но то была уже агония и, когда какой-то помор ударом приклада отправил в беспамятство английского капитана, воля к победе окончательно покинула экипаж фрегата. Александр, воспользовавшись короткой паузой, крикнул, предлагая британцам жизнь. Его поняли все, и враги, и свои – для русских в портовых городах вроде Архангельска владеть двумя-тремя языками не достижение. Бой сам собой остановился, и англичане, быстро переговорив между собой, начали бросать оружие.
Вот и все. Мичман вытер пот со лба и устало сел на бухту лежащего тут же пенькового каната. Все, они победили. Теперь можно не волноваться. Он даже не понял, кто сунул ему в дрожащую руку бутылку с каким-то вонючим пойлом. Немного позже Верховцеву сказали, что это был ром, настоящий, ямайский, но сейчас он высосал содержимое, не чувствуя вкуса, и отправил опустевший сосуд за борт. Как ни странно, выпивка помогла – в голове не то чтобы прояснилось, но мысли перестали скакать подобно бешеному кузнечику. А через несколько минут вернулось и восприятие окружающей действительности, оказавшейся вполне неплохой.