Корсары по крови

Береговой Павел

Разобраться бы, кто из богов озаботился привести на этот остров меня…

«Вегейр», а за ним и второй фрегат нашей маленькой, но бравой флотилии, минуя красные скалы, вышли из бухты, ставшей теперь для нас новой гаванью приписки. Опытные лоцманы-островитяне уверенно прокладывали путь. Лазурный серп залива потемнел, тонкие облака задёрнули небо, придавая ему безрадостную белёсость. Парусники скользили по гладкой поверхности воды, похожие на гигантских сказочных птиц, вслед с берега летели слова напутствий и пожелания вернуться с победой. Островитяне провожали радостными взглядами уходящие за ранее непреодолимую черту большие паруса, в которых

наконец-то воплотилась их вековая мечта.

Я мог бы исписать не одну страницу рассказами об этих людях, их чаяниях и надеждах, но я всё-таки не столь искусный мастер пера, да и времени предаваться воспоминаниям и записывать их у меня совсем немного.

В первую очередь необходимо делать то, что я в действительности умею.

Водить корабли по морю.

Ещё раз упомяну лишь о Тарне, который в тот день наконец-то отправился в своё первое большое плавание на борту настоящего, а не созданного его воображением драккара. Таяли в дымке очертания знакомой ему с младенчества бухты. Широкая волна колыхала палубу, и берега родины уплывали вдаль… Позднее мой верный соратник поведал мне, о чём тогда думал, провожая взглядом береговую линию острова. Если свести его взбудораженные мысли к сути и изложить кратко:

«Пускай только попробует кто-нибудь усомниться в том, что дружина истинных викингов и шесть веков спустя не станет лучшим пиратским экипажем этого моря!»

Несокрушимую уверенность вселяла в него одна невероятная вещь, о присутствии которой на борту нашего фрегата нам довелось узнать уже в открытом море.

Именно Тарне доверил жрец Тэйкеху быть хранителем Гунгнира, копья Одина.

И что остаётся думать о том, почему Томасу пришла в голову эта идея, и наш флагман был назван «Святым копьём» задолго до того, как мы узнали, что святое копьё тоже сохранялось на острове Спящего Дракона?

Разве дано человеку ведать истинные замыслы обитателей Небес!..

Но как бы там и тут ни было, воистину свершилось то, во что верилось не больше, чем в античную легенду. Северные потомки викингов воссоединились с южными сородичами, и Дракон проснулся.

НАШ ОСТРОВ СУДЬБЫ

Дуновения ветра серебрили волны тонкой рябью, унося к невидимым за горизонтом берегам тропической суши влажный зной полдневного моря. Вдали показался небольшой зелёный островок, окружённый коралловыми рифами, за которым аквамариновая гладь убегала к горизонту. Немного правее него виднелся одинокий парусник. Обнаружив за своей кормой два пиратских корабля, торговец поднял все паруса и улепётывал. Направление ветра ему благоприятствовало. Команда «Вегейра», уже было настроившаяся догнать и дать бой, могла позволить себе пока расслабиться. Бывший «Морской волк» под командованием Бутена шёл следом.

Ещё недавно моряки жадно смотрели на далёкое судно, ощущая сладостное жжение в груди и покалывание в брюхе, словно жирный кот при виде миски сметаны. Теперь на палубе матросов было не видно, не слышно. Сидя за связками такелажа с ружьями между коленей, они мирно покуривали длинные трубки, поглядывая на проплывавшие по небу косматые облака. Ветер с моря доносил до кормы пряный табачный запах, смешанный с запахом водорослей.

Здесь, на мостике, собрались мы, офицеры, и вели беседу.

— Всё же странное стечение обстоятельств! Та буря, и этот остров, и потомки викингов, которые оказались, кстати, очень неплохими моряками… — задумчиво произнёс Торнсби, присоединившийся к нам.

— Знаешь,

шесть-семь веков назад мало кто в Старом Свете был способен противостоять пиратам-норманнам, именно так, «северными людьми», звали викингов европейцы. Неустрашимые скандинавы захватывали корабли и земли, города и крепости, они подчиняли себе целые королевства и властвовали над племенами. Для этого было необходимо вначале приплыть к берегам иных племён, — ответил ему я. — У этих островитян мореплавание в крови.

— И вот теперь в Карибском море появились настоящие ладьи викингов, пусть и выглядят они иначе, чем драккары, но главное ведь не внешнее, а внутреннее подобие, — задумчиво сказал Хэнсон. — Два драккара…

«Как изменился за последнее время Том! Его обветренное лицо, кажется, прямо на глазах возмужало, стало суровее, даже его вечные шуточки стали какими-то тяжеловесными, да и шутит он куда реже», — подумал тогда я.

— Три, если Ингвар со своими помощниками починят «Санта-Марию». Название таким и останется, или придумаем что-то, более подходящее викингам?

— Уже придумал! Сольвейг. Солнечный луч!

— Красиво! — согласился я. — Мне нравится.

— Что мы решаем? Стоит догнать того зайца? — спросил Том, указывая на удаляющийся парус торговца.

— Пусть уходит… — высказал я своё мнение. Это решение не было необдуманным. Ветер для нас был слишком неблагоприятным.

Надо сказать, первые дни и ночи того плавания ознаменовались не слишком хорошей погодой, море было бурным, и шёл дождь.

В особенности нелегко приходилось нашим новобранцам.

Тарна позднее мне рассказывал, каково ему пришлось.

Островитянину дали поручение срочно найти доктора Торнсби. Один из новичков, присоединившихся к нам на острове, упал и сломал руку. Тарна бросился к лестнице, выходившей на палубу между фок- и грот-мачтами. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выбраться наверх. В это время фрегат как раз боролся со шквалом. Море проваливалось под форштевнем, и приходилось судорожно хвататься за поручни, чтобы не съехать вниз на коленях. Выбравшись на палубу, он был поражён силой ветра, дувшего с кормы. Небрежно завязанный шейный платок мгновенно улетел, длинные пряди его волос трепетали вокруг лица, как крылья птицы. Пустынная палуба то вздымалась, то опускалась. Молодой новоявленный моряк повернулся к полуюту, и ветер забил его дыхание. Корабль отчаянно убегал от шторма.

Мысли, которые тогда роились в голове у Тарны, его первые впечатления по поводу долгожданного похода были невесёлыми. Но островитянин держался молодцом, его с детства воспитывали в духе викингов! А викинги не должны бояться моря.

Отовсюду взлетали вспененные гребни волн, а такелаж вокруг пел жалобные песни. На полуюте, сообщавшемся с верхней палубой несколькими крутыми ступеньками, Тарна увидел рулевого. Закутанный в широкий плащ, тот казался единым целым с кораблём, уверенно держась на расставленных ногах, с руками, впившимися в вымбовки штурвала.

Подняв голову, островитянин увидел, как вся или почти вся очередная вахта взобралась на реи. Отчаянно суетясь, беря на гитовы брамсели, марсели и грот, матросы спускали большой фок и оставляли под ветром малый, повинуясь приказам, отдаваемым Килингом с полуюта. Внезапно точно с неба свалились с дюжину босоногих людей, и они юрко забегали по палубе. Кто-то толкнул Тарну в бок, да так сильно, что он отлетел к лестнице и, лишь вцепившись в неё, чудом удержался на ногах. Матрос, ничего не заметив, побежал дальше.