Корсары. Легенда о Черном Капитане
Шрифт:
Окорок задумчиво потер подбородок.
– Команда и в самом деле в таком настроении, что черт знает что может случиться. К тому же еще и кое-кто волками смотрит на команду леди Шарп.
И дело не только в добыче, хотя и в ней тоже… Они уже мысленно их тратят – а мы мешаем получается.
– Что есть то есть, – кивнул квартирмейстер. Планы они строят. Одни мечтают вернуться в Европу, осесть где-нибудь в тихом местечке, обзавестись домишком – а другие только и думают, как нагрести побольше золотишка и наслаждаться жизнью, проводя время за выпивкой в компании шлюх. Других способов тратить деньги они не знают – чего греха таить. Им бы скорее получить свои пиастры – а там хоть трава не расти!
Невесело усмехнувшись собственной шутке, Харвуд добавил:
– Мой тебе совет, Окорок: спрячь все это добро, убери с глаз долой и никому больше не показывай. Тогда, возможно, люди утихомирятся. Иначе нас всех может ожидать зверская поножовщина после которой корабль придется отмывать месяц – если будет кому!
Сказано – сделано.
По приказу капитана старый Родриго установил фальшивую переборку в бывшем пассажирском салоне, отгородив большую его часть. Туда и перенесли золото, выставив караул у входа. А команде объявили, что никто больше не прикоснется к слиткам, пока не дойдут до безопасного места, где можно будет поделить добычу по совести. Одновременно, Джон вызвал в каюту Беатрис и посвятил в возникшие проблемы.
– Золото туманит мозги не хуже рома, – заметила она. – Это мне отец объяснял когда я пешком под стол ходила.
Кстати – куда нам идти? Я бы лично двинула к чертям сразу из Вест-Индии – благо запасы позволят дойти до Азор или до португальских островов Принсипи и Сан-Томе! А там взять воды с солониной да и в Европу. Но вот боюсь наши не одобрят!
– Это точно, – пробурчал Окорок. У многих наших на Тортуге или зазнобы или даже семьи с ребятами. Так что за такую идею как бы нас за борт не выкинули!
Ладно – я пошлю надежных людей – пусть подгонят сюда «Оливию» – все ж как то увереннее буду чувствовать себя. А завтра-послезавтра соберем большую сходку и все разделим.
Чтобы окончательно закрепить успех, обычно не поощрявший пьянства на борту Джон на этот раз отступил от установленных им же правил и даже наполнил традиционную серебряную чашу ромом и бренди из личных запасов, собственноручно сдобрив пунш сахаром и специями. А когда пущенная вкруговую чаша опустела, распорядился поднять из трюма и привести на берег еще несколько бочонков. Ничья жажда, как бы велика она ни была, не осталась неутоленной в ту ночь. Запиликали скрипки, загудели рожки, засвистали боцманские дудки, и началось веселье. Гуляли до самого рассвета, пока последний из самых стойких не рухнул на песок как подкошенный, присоединившись к остальным павшим в неравной схватке с зеленым змием. Возможно, им снились приятные сны, в которых они купались в золоте и драгоценных камнях. Веселились вместе ребята с подошедшей «Оливии» и «Обрученного» – но и те и те утихомирились…
Задремал и Питер.
Но сон его был не так благостен и приятен как наверное у товарищей.
Ему снилось, что он стоит у фальшборта на шканцах черного корабля, идущего под черным флагом, на котором нет ни оскаленного черепа, ни скрещенных костей или клинков, ни танцующего скелета, ни девиза; на нем вообще ничего нет.
На палубе суетились матросы – ходячие мертвецы вперемешку с живыми.
И шел он по неизвестному океану, ориентируясь по незнакомым звездам, которых Питер – изучивший наизусть все звездные атласы какие только мог достать никогда раньше не видел. Не видел он и лица капитана – тот стоял на мостике к нему спиной. Но Питер знал, кто стоит на квартердеке…
А в ушах звучал хриплый голос чернокожей ведьмы:
– Он идет за тобой… Тот кого нет но кто есть…
Он проснулся, обливаясь потом и в растянутой на стене для просушки рубахе ему померещился приготовленный для похорон саван. Помолившись, и допив ром из фляги, Питер вновь уснул…
Тьма упала на землю как обычно в тропиках – без сумерек, без долгого угасания солнца – несколько минут пурпурного заката и вот уже на пиратский лагерь надвинулась ночь. Все кроме немногих часовых уснули – да и те скорее всего тоже дремали… Ночь выдалась прохладной и тихой. Паруса болтавшихся на якорях судов безжизненно повисли, лишь изредка лениво пошевеливаясь от легкого дуновения случайного ветерка. Вахтенный дремал, то и дело бросая нетерпеливые взгляды в сторону востока, где вскоре должен был показаться над морем краешек восходящего солнца и развеять непроглядный ночной мрак.
Половину лагуны затянул катящийся вал тумана.
Клубящиеся облака сгустились, они лились на воды лагуны, как масло.
И никто не увидел как из тумана выдвинулась громада старого голландского флейта – черного и под черными парусами, плывущего словно сам по себе. Потом от корабля отделились темные пятна поменьше – баркасы. Один, второй, пятый…
Никто не увидел и другого – как из лесу бесшумно выдвинулся отряд, видимо высаженный заранее, полукольцом охватывая лагерь.
Питер пришел в себя лишь когда с берега донеслись крики и пистолетные выстрелы.
– Капитан! Капитан, быстрее сюда! Нас атакуют!
Но Питер уже был на ногах. Он схватил пистолет – и вспомнил что тот не заряжен. Рука лихорадочно скользнула к поясу – и не обнаружила пороховницы.
На берегу воцарился хаос: пираты гасили костер, громко ругались и бегали в поисках оружия, небрежно разбросанного накануне. В темноте люди не могли найти сабель – а многие вообще оставили их на борту, другие с проклятиями пытались зарядить мушкеты.
Питер выбежал к морю – и похолодел, увидев огромный корабль приближающийся к полосе прибоя. Потоки света лились из всех его иллюминаторов, походивших на горящие глаза дьявола. Огромные паруса этого судна заслоняли звездное небо, а на палубе корабля стоял невероятный шум – казалось, разверзлись глубины Ада.
Он узнал этот корабль – корабль из его снов приплыл за ним, чтобы взять и тело и душу.
А к берегу уже приближались шлюпки, в которых стояли безликие черные силуэты. На секунду Питеру почудилось что среди них возвышается высокая и худая фигура с перепончатыми крыльями и рогами.
Он обернулся – и увидел такие же силуэты бегущие к ним с тылу.
Питер невольно попятился, не в силах оторвать взгляда от страшных призраков. И только пронзительный крик вернул его к реальности.
Он осмотрелся и увидел Тернера. Тот стоял у кромки воды, и даже не пытался вступить в бой, просто стоял и смотрел, как ужасный призрак подплывает все ближе и ближе.
Кто первым с проклятием швырнул пустой мушкет на песок – так и не понятно. Но это уже не имело значения – кто-то кидал оружие и становился на колени, другие просто обреченно стояли, опустив руки…
Два или три человека пробовали стрелять – но прилетевшие из темноты пули и стрелы пресекли попытки – да и не могли полупьяные, еще не соображавшие ничего пираты отбиваться от внезапного нападения многочисленного врага. Вот первые баркасы достигли полосы прибоя…
…Крик ужаса вырвался из горла Питера. И он подумал еще что было бы лучше может быть если бы сюда и в самом деле явился лично Дэви Джонс. При свете костра он увидел что из шлюпки выходил, небрежно опираясь на резную трость, никто иной как Альфредо д’Аялла.