Корсары. Легенда о Черном Капитане
Шрифт:
– Если бы чем разжать деревяшки…
– Тут под ногами какая-то доска…
– Дай-ка ее сюда.
Теперь работали все и в конце концов сумели просунуть в щель в переборке конец прочной деревянной распорки. Дерево с треском подалось и все по очереди принялись отдирать и выбивать доски, в спешке ломая ногти и загоняя щепки в ладони.
– Назад! Отойдите! – сказал капитан Джон и первым протиснулся в отверстие. Как только они услышали, что он с той стороны отползает, все по очереди последовали за ним.
Пробираясь на ощупь вперед, они задыхались – трюмная вонь, запах загнившей морской воды, и смешавшийся с ними запах перца (видимо тут недавно был груз пряностей) жгли горло. Они очутились в полупустом трюме. Света почти не было; его слабые лучи пробивались только сверху, где не были закреплены люки. Тут они нашли оружие – завалившийся сюда видимо во время одного из боев абордажный топор – весь покрытый ржавчиной на разбухшем топорище. Но выбирать как говорится не приходилось.
Дальше пошли припахивающие тухлятиной бочки – видать с солониной. Потом – какие-то тюки, и затем – опять бочки… Вокруг все было забрызгано какой-то черной дрянью. Крышка одной из бочек была сдвинута, оттуда торчала рукоять черпака. От густой маслянистой жидкости припахивало серой.
– Дьявол! Это что – то пойло которое черти служащие на этом корабле лакают вместо честного рома? – принюхиваясь осведомился Эд.
– А может в этом дерьме местный хозяин топит пленников? – подал голос Лоу. Помню рассказывали что Монбар Истребитель так приканчивал пленных офицеров – окунал их головой в ведра с хмельным… Испанцев – в мальвазию. Англичан – в джин. Голландцев – в…
– Да помолчи ты! – шепотом приказал Джон, вытаскивая увесистый латунный черпак и суя в руки оробевшему приятелю. Вот – глядишь сойдет кому-нибудь по башке звездануть!
Через полчаса они, пробираясь через люки и проскочив по главной палубе, оказались в следующем трюме, где вповалку валялось несколько дюжин их товарищей, связанных как кур или свиней.
Освобожденные разминали затекшие руки, и вооружались кто припрятанной свайкой, кто выдранным из бимса разболтавшимся нагелем, кто доской от разломанной бочки, и в глазах их блестело лихорадочное веселье. Как бы то ни было сперва нужно было добыть настоящее оружие. Потом – освободить Беатрис и других товарище. Потом… не важно. Все будет отлично – они не связаны, не беспомощны и с ними капитан Окорока – он башковитый, он придумает как выбраться из этого дерьма.
Входная дверь каюты блестела резьбой и позолотой. Подталкиваемый молчаливым конвоиром Питер перешагнул порог апартаментов д’Аялы и невольно замер, поразившись поистине королевской роскоши. Задрапированные гобеленами и персидскими коврами переборки были сплошь увешаны дорогим оружием и старинными доспехами с полустертыми гербами и девизами. «Откуда он интересно их взял?» – подумал мельком Питер. Хотя чего тут думать? Наверняка обобрал какой-нибудь рыцарский замок. Или несколько.
Утренний свет свободно проникал сквозь выходящие на галерею иллюминаторы, огромные, как и сама эта воистину достойная любого адмирала каюта. Под ними располагался широкий и длинный письменный стол, заваленный картами и лоциями, соседствующими с большим глобусом и навигационными инструментами: квадрантом, астролябией, компасом и буссолью.
Чтобы обставить и украсить свое жилище, хозяин обобрал, должно быть, немало судов, свезя сюда бесценные сокровища со всех концов света. Со стен смотрели лики икон в золотых и серебряных окладах, изукрашенных драгоценными каменьями, и африканские маски из чистого золота. С мозаичного панно, выложенного бирюзовыми пластинами, ухмылялась чья-то жутковатая физиономия, скаля жемчужные зубы и сверкая глазами из блестящего черного камня. Зубы были из отборных белоснежных жемчужин с воробьиное яйцо. Мраморные статуи античной работы соседствовали с золотыми языческими идолами и фигурками животных, в чьих глазницах переливались редкостной красоты изумруды, алмазы и сапфиры. Китайские фарфоровые тарелки с чинными картинками из европейской жизни – как ее представляли тамошние мастера – аккуратно стояли в резных горках. Шелка и индийские ковры висели бок о бок с полотнами старых итальянских мастеров. Глаза разбегались, и голова шла кругом в этом сорочьем гнезде, битком набитом золотом, драгоценностями и произведениями искусства со всех концов света. Усыпанный изумрудами искусной огранки золотой католический крест на целый ярд возвышался, как над алтарем, над столиком красного дерева, уставленным золотыми дискосами, дароносицами и окаймленными рубиновой вязью потирами. В одном из них штурман «Обрученного» увидел небрежно затушенный окурок сигары. [30] Невольно Питер усмехнулся про себя. Пират хотя и был судя по всему крещен в латинскую веру, но явно не испытывал уважения к святой католической церкви.
30
Это не анахронизм. Хотя в Европе практически до ХIХ века табак в основном нюхали или курили в трубках, тем не менее первая фабрика по производству сигар появилась на Кубе в 1541 году на Кубе, а указом испанского монарха Филиппа III от 20 октября 1614 года, не только поощрялось свободное возделывание табака, но его излишки в том числе и в виде сигар было приказано доставлять в метрополию.
Тут же на отдельном столике, открыв створки стояла раковина с таз величиной, внутри которой покоилась серо-голубая жемчужина размером с кулак – диковинка, которую и королю преподнести в дар не грех.
– Прошу извинить меня, мой друг за задержку…
Из боковой двери появился капитан Альфредо.
– Ахмед, ты можешь идти…
Как и во время их предыдущей встречи, на нем был костюм из черного бархата – а вот драгоценностей заметно прибавилось. Крупные камни в перстнях на длинных пальцах, сияли всеми цветами радуги. Заколкой шелкового шейного платка служил огромный опал. Под расстегнутым жилетом белела рубашка с пуговицами из безупречных голубых и розовых жемчужин. Алмазный крест точно также сверкал на груди.
А на той же цепочке что и крест висел сверкая рубинами амулет древних кровожадных богов вернувшийся к своему хозяину…
Блеснув белозубой улыбкой, он устремил на Питера взгляд своих угольно-черных глаз. Тут Питер понял что пожалуй капитану «Летучего Голландца» лет больше чем кажется. Бледный и худой, с приподнятым один выше другого уголком рта и туго зачесанными назад темными волосами, и покрывавшей шею сеткой глубоких морщин, и выражением ухмыляющегося черепа на лице, он мог показаться настоящим страшилищем.
Он сел в кресло у накрытого стола, и указал на второе кресло напротив.
– Присядь, Питер, – добродушно произнес Батоломео. Окажи мне честь позавтракать со мной.
Я так долго гонялся за тобой и своим амулетом, что успел привыкнуть к этому – мне даже будет не хватать этой гонки… Но сейчас я могу с чистой совестью спокойно отдохнуть…
На белоснежной скатерти стояли золотые, усыпанные каменьями блюда и вазы с разнообразными закусками – орехами и засахаренными фруктами, печеньем, свежим хлебом… Тут же лежала свежезажаренная курица с гарниром из соленых овощей – и еще многое другое. Между блюдами расположились хрустальные графины с мадерой, и коньяком. Питер вспомнил трапезы в их кают компании – из той же солонины с теми же сухарями, что ела команда – но хотя он не ел со вчерашнего дня, у Блейка совершенно не было аппетита.
– Спасибо… – растягивая губы в вежливой улыбке ответил Питер. – Я как-то привык есть с товарищами.
– С товарищами? – переспросил д’Аялла. А – ты видимо имеешь ввиду то пиратское отребье? – деланно удивился наваррец. – Не ожидал, не ожидал, – осуждающе покачал он головой и, неожиданно привстав в кресле, схватил со стола лежавший на краю кинжал. Ты ведь вроде честный человек, ставший жертвой мошенников? Увы – должен тебя огорчить. Сажать с собой за стол вонючую матросню я не намерен – даже из уважения к тебе. И более того – думаю что всем твоим приятелям придется отправиться за борт.