Кощей. Перезагрузка
Шрифт:
Спасибо, блин.
Грозная дама, уперев руки в необъятные бока, с сомнением оглядела меня, а потом, предвосхищая на несколько веков Станиславского, произнесла мощным басом:
– Не верю!
Мы дружили с Агриппиной Падловной. По крайней мере, я всегда старался напомнить ей о себе добрыми делами, распечатывая новую табличку на дверь её кабинета или помогая пересчитывать на калькуляторе длиннющие столбики цифр её нескончаемых отчётов, ну и всё такое подобное. Опять же я пристроил к всеобщему ужасу к нам на работу её племянницу Ельку, а другую племяшку – Тамарку, успешно выдал замуж за нашего бравого полковника Калымдая. Совет им да любовь и не дай боги мне ещё раз в таком поучаствовать.
Агриппина Падловна вскинула руку и нацелила указующий перст судьбы на Кощея-батюшку, но не успела ничего сказать, прерванная в самых благих намереньях Гюнтером, с трудом протиснувшимся мимо неё в Канцелярию.
– Государь, – со странными нотками в голосе произнёс он. – На улице лето.
– Тепло, конечно, – Кощей опасливо покосился на вытянутый в его сторону толстый палец нашей бухгалтерши, – для ноября так вообще тропики, но на счёт лета это ты загнул, Гюнтер.
– Нет, государь, – настойчиво продолжил дворецкий, – там, – он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, – там лето. И всё другое.
– Ещё один сгорел на работе, – тихо вздохнул я.
– И нашей поляны нет, – обратил свой взор на меня Гюнтер. – И вообще…
– Ваше Величество! – между дворецким и бухгалтером с трудом протиснулась голова Калымдая. – Вам надо на это взглянуть!
Агриппина Падловна проникнувшись моментом, посторонилась, едва не свернув шею Калымдаю и мы бросились мимо неё на выход.
Не особо обращая внимания на бардак, царивший в коридорах и залах, мы торопились мимо ошалевших придворных, которые, впрочем, привыкнув к последствиям научных изысканий царя-батюшки, уже принялись за восстановление народного хозяйства. Кощеева хозяйства, то есть.
Выход из дворца был завален землёй, но тут уже копошился десяток скелетов, расчищая пространство, а недалеко от них застыл барон фон Шлосс из личной охраны Кощея с двумя своими рыцарями.
– Вон там щель есть, – Калымдай указал в угол ворот.
– Ещё царь-батюшка по щелям у нас не лазил! – фыркнул Михалыч. – Айда, ребята посмотрим, а Государь к нам присоединиться, как ворота расчистят.
Едва я выполз из узкого с осыпающейся землёй прохода, как тут же получил в глаз. Солнечным светом, в смысле. Солнце слепило да мало того, еще и жарило совершенно нещадно, ну никак не по-ноябрьски.
– Так вечер же в натуре, – удивлённо прохрипел Аристофан, – откуда тут солнце?
– И где наша поляночка? – поддержала его Маша, брезгливо стряхивая пыль со своего кожаного костюмчика.
Вот именно. Поляны не было, а был реденький такой лесочек, сквозь который всё просматривалось метров на сто.
– А ну, – Михалыч отодвинул меня в сторону, – пошли, оглядимся.
Да чего там оглядываться? И так всё ясно. То есть ничего не ясно, а наоборот, бред какой-то, самый настоящий компьютерный глюк. Лысой горы не было. Был невысокий холм с поваленными на нём деревьями и тут и сям выпирающими стенами и потолками дворца.
Со стороны Михалыча и Калымдая, успевших отправиться на разведку, раздался какой-то шум и мы, не сговариваясь, кинулись к ним.
А вот тут да, тут уже была поляна. Только не та здоровенная перед дворцом, которую мы иногда называли «плас-де-Роял», а хилый такой пятачок метров тридцати в диаметре и с небольшим сарайчиком посредине. Ну, может и не сарай, а мелкая изба или высокая землянка, в общем, неказистое такое сооружение из брёвен и покрытое сверху ветками. Около этой избушки стоял высокий и жутко худющий мужик в обычной простой полотняной одежде, держал в руках длинную дубину и исподлобья мрачно смотрел на нас.
Михалыч сделал к нему шаг и мужик тут же вскинул над головой дубину. Дед успокаивающе выставил перед собой руки и мирным голосом спросил:
– Ты кто же енто будешь, мил-человек и как сюда попал?
– Аз есмь Кощей! – взревел мужик и завертел дубину над головой.
А мы заржали. Ну, больше от нервов, понятное дело. Нам сегодня досталось крепко, а ситуации до прояснения было еще далеко.
Мужик, явно обидевшись, кинулся на деда, но Михалыч ловко увернулся, а на его месте возник Калымдай. Ну, в общем, чтобы успокоить этого психа с дубиной, нашему спецназовцу потребовалось пара секунд. Калымдай просто врезал ему под дых, а когда мужик согнулся, приложил его ребром ладони по шее.
– Упакуешь, Аристофан? – обернулся наш бравый вояка к бесу.
– Без базара, – кивнул тот и шагнул к мужику, вытягивая из кармана шнурок.
– Михалыч глянь, – Калымдай вышел из избушки, держа в руках небольшой сундучок с огромным замком.
– Дивная какая конструкция… – задумчиво протянул дед, доставая откуда-то гвоздь.
Замок грустно звякнул и закачался на ободке, а дед, откинув крышку сундучка, присвистнул довольно:
– Золотишко!
– Странные какие-то монетки, – Калымдай присел рядом. – Попадались мне такие, конечно, но редко.
– Старинные, – пояснил Михалыч. – Римские ауреусы и солиды в основном. – Он поднял горсть монет к глазам. – Ага, статер македонский, а вот и дарик персиянский… Ух и рожа у ихнего Дария была…
– Натырил из древних кладов в натуре, – кивнул, подошедший Аристофан. – Конфисковываем, босс? Поровну?
– Кощею отнесём, – пересёк я попытку мародёрства. – Что-то странно всё тут у нас стало, пусть разбирается.
Ворота дворца уже расчистили достаточно, чтобы выйти наружу не роняя достоинства перед придворными смог не только Кощей, но даже и наша Агриппина Падловна, но бухгалтерши видно не было, а вот царь-батюшка ошарашенно озирался по сторонам, а позади него застыли рыцари охраны да высовывали черепа любопытные скелеты.
– Кощеюшка, а мы тебе тут подарочек принесли, – ухмыльнулся Михалыч, – поглянь-ка, еще один Кощей на нашу голову… И не зыркай на меня глазищами сурово, за что купил, за то и отдаю.
– А вот еще, Ваше Величество, – я кивнул Аристофану и тот поставил у ног царя-батюшки сундучок.
– А ну да, и золото, – проводил его грустным взглядом Михалыч. – И заметь, батюшка, все монетки как есть дюже древние.
– Мать, – тихо сказал Кощей. – Мать, мать, мать… Это куда ж мы попали-то, а?