Кошачье сердце

В городской больнице № 6 города Холойска вынуждены квартировать доктор этой больницы Кирилл Кириллович Измайловский с женой Антониной Васильевной, доцентом одного из городских институтов, и старшая медсестра Белова Анна Ивановна с мужем Андреем Петровичем, офицером запаса.

Читателю не надо угадывать, кто в этой книге скрывается за тем или иным персонажем. Все они выдуманы, и в каждом из них сконцентрированы многие образы. А Холойск – это город, каких не бывает. Хотя бы потому, что городские законодатели назвали его городским округом, который, помимо собственно города, включает

Не следует также привязывать описываемые в книге события к каким-то историческим датам и периодам, потому что в этой небольшой легенде сосредоточены события почти целого века.

Разумеется, что все встречающиеся в книге совпадения – случайны. Однако из реальной жизни взяты даты, многие цифры (математика любит точность) и некоторые имена.

Мнения героев книги могут не совпадать с мнением ее автора.

В бывшем гастрономе, а ныне в супермаркете «Седьмой элемент» витрины были завалены всякими яствами. Здесь были лучшие швейцарские сыры, испанский хамон, французская фуагра, молоденькие лобстеры из Канады и даже царицынские каперсы, выращенные на берегах Волги по технологии, привезенной местными депутатами из Италии. Но выбор нашего героя пал на дешевые сосиски с интригующим названием «Вкусные и съедобные».

Нет, он не испытывал неприязни ко всему закордонному, хотя всю его сознательную жизнь официальная пропаганда настойчиво внушала ему: «Что за кордоном хорошо, то ему – смерть!» Покупка сосисок не была связана и с его вкусовыми пристрастиями. Все объяснялось тем, что зарплату в холойской городской больнице № 6, где он работал терапевтом более тридцати лет, не выдавали уже шесть месяцев.

А в это время, обдуваемое холодным февральским ветром, по улице брело жалкое, голодное кошачье существо, которое не могло в этот вечер рассчитывать даже на дешевые сосиски.

– Мыр-р-р-р-р-р! Какая холодина. Скорей бы доковылять до подвала. Мало того, что остался голодным, так еще и пинка под правый бок получил.

Раньше на помойке только собаки были конкурентами. А теперь еще и люди. Иногда встречаются интеллигентные, опрятно одетые и не злые. Но те, что грязные и с синими носами, такие злые, что хуже собак. Мерзавец пнул меня так, как будто пенальти пробил. Если бы я летел в футбольные ворота, то вратарь бы меня точно не взял. Я всего-то хотел погрызть куриную косточку. Он ее все равно бы не стал есть.

Когда этот «футболист» стоял у магазина и выпрашивал деньги у прохожих, то таким добреньким притворялся. И всех прохожих призывал быть добрыми. А сам – явно злой. К тому же еще и хитрый.

Да, люди хитры. Подавляющее их большинство думает, что быть хитрым и быть умным – это одно и то же. По этой причине у них и возникает много проблем. Всякие революции, перестройки, демократизации. Просто жить по-умному – не умеют. Обманывая друг друга, они, в итоге, оказываются обманутыми все.

Самый хитрый из людей – жлоб. Нормальной жизни в процветающем городе он предпочитает собственное процветание в дерьме. Вот если бы не было жлобов, то какая бы замечательная жизнь наступила. Всем бы всего хватило – и кошкам, и людям.

А вдруг у меня перелом какой-нибудь? И как я его буду лечить? Вот бы хозяина найти состоятельного… он бы меня к ветеринару сводил. Да где его взять такого? Состоятельные сейчас все больше закордонных кошек держат. Свои – не в моде.

Как хочется есть. Раньше у любой столовки на заднем дворе еды было навалом. Сейчас повара ничего не выбрасывают. Все, что не доели одни клиенты, доедают другие в супе деликатесном с фрикадельками.

Наконец-то моя улица. Она названа в честь героя гражданской войны Шарикова. Оказывается, у людей в гражданской войне бывают герои. Наверное, это те, кто в этой войне убил своих граждан больше, чем другие. Табличка на одном из домов рассказывает, что Шариков Полиграф Полиграфович сражался на колчаковских фронтах, где был тяжело ранен в голову. Однако погиб он не от пули, а от рук врагов революции в период мирного строительства новой, счастливой жизни.

Барсик рассказывал, что по делу Шарикова замели «врачей-вредителей» – какого-то знаменитого профессора и его ассистента – то ли Бормана, то ли Таля. Барсик вранье мне рассказывать не будет. Во-первых, он мне друг. Во-вторых, он все новости узнает не из телевизора, а из бесед своей хозяйки с ее подругами. Конечно, может, они и врут, но все же не так, как в телевизоре.

Злые языки поговаривают, что Шариков – никакой не герой. Что его образ придуман официальной пропагандой. Но Барсик говорит, что скоро примут закон, по которому тех, кто не признаёт Шарикова героем, будут привлекать к уголовной ответственности. Привлекать будут и тех, кто не признаёт его заслуг перед народом. Например, то, что он изобрел пишущую ручку, названную его именем. Для этого создали специальную комиссию по недопущению извращения истории.

И еще, говорят, примут закон об увековечении памяти. Это – если у кого-то память короткая, то ему ее увековечат. Но кошек это не касается. По крайней мере, пока. Но я, на всякий случай, горжусь тем, что живу на улице Шарикова, потому что не хочу, чтобы мне увековечили память.

Чего доброго, завтра, может, и встать не смогу. И, считай, пропала моя кошачья жизнь. Через неделю никто даже не вспомнит о том, что я жил на такой легендарной улице. Других заслуг у меня пока нет.

Да, что мечтать о завтра, если я не знаю где мне найти кров сегодня. В таком болезненном состоянии я, пожалуй, не смогу отвоевать себе место в нашем подвале. И тогда до утра могу превратиться в замороженную тушку. А потом… Потом известно что. Вопрос только в том, кому я достанусь – собакам или людям. И если людям, то в какой упаковке – в чебуреке или в шаурме.

Ох уж, эти новые холойские. Из всех новых холойских самые отвратительные – бомжи. Подружились, с кем бы вы думали? С собаками. Которые помогают им попрошайничать. При этом деньги выпрашивают на корм собакам, а покупают на них то, что ни одна собака даже на нюх не переносит – самую дешевую водку.

И чем больше им подают, тем больше их становится. А воняет от них хуже, чем от собак. И как их только терпят люди, которые не воняют.

Хотя Барсик, он кот образованный, говорит, что бомж – это не тот, кто воняет, а тот, кто без определенного места жительства. То есть сегодня он живет, допустим, здесь, а завтра, – допустим, в Лондоне.

Хозяева киосков тоже хороши, но они хоть кошек не обижают. Кошки им не мешают, потому что их товарами не интересуются. Кошки же умные – плохое пиво не пьют, сигареты не курят, жвачку не жуют.

Но несчастные те продавщицы, что в этих киосках работают. Измываются над ними. Продавщица у хозяина соседнего киоска работает с восьми утра до двенадцати ночи без перерыва и получает за это установленный законом МРОТ. Так городские чиновники называют минимальный размер оплаты труда. Горожане шутят: «У кого зарплата МРОТ, тот до пенсии умрет».