Кошачьи врата : Преданья колдовского мира. Кошачьи врата
Шрифт:
— А морской берег тоже ограждён, мать клана?
— Большая часть берега — да. На него можно смотреть, но туман встаёт стеной, как камни, которые окружают нас сейчас.
— Но, мать клана, я ходила по песку у моря, находила раковины…
— Молчи! — прошептала Мафра. — Если это дано тебе, никому не рассказывай. И может настать время, когда это тебе пригодится.
Турсла тоже заговорила шёпотом.
— Это предвидение, мать клана?
— Не очень ясное. Я знаю только, что тебе понадобятся все силы тела и разума. Вот что я скажу тебе. Уннанна призывает сегодня вечером, и если ей ответят… — Мафра подняла руки и
И она сделала знак, отпуская девушку. Турсла пошла к себе, взяла веретено, но если бы кто-нибудь понаблюдал за ней, то увидел бы, что работа её приносит мало проку.
Наступил вечер, и женщины клана начали шёпотом переговариваться. Никто не обращался к девушке; она наполненная, и теперь ничто не должно угрожать ей и тому, что в ней. Не приближались и к Мафре. Женщины собрались вокруг Паруй и неслышно ушли.
Вокруг острова домов не стоят часовые, кроме одного-двух, которые сторожат от ящериц-вэков. И в любом случае никто не станет следить за тем, кто идёт к гробнице, поэтому Турсла, накинув тёмный плащ, который скрыл её волосы, решила, что сможет пройти туда незаметно.
Она пробиралась по той же тропе, по которой уже проходила сегодня. Те, что шли впереди, не несли факелов; светила только луна, но Турсла видела, что были представлены все дома. Это не подлинный призыв, потому что нет мужчин. Так она думала, пока не заметила лунный отблеск на острие копья и не увидела мужчин в плащах. Десять воинов выстроились перед троном. А на троне кто-то сидел. Турсла нашла укрытие за грудой камней, и в этот момент сидевший на троне поднял голову к свету.
На месте поиска сидела Уннанна. Глаза её были закрыты, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Окружающие начали петь, вначале негромко, так что голоса их были едва слышны за журчанием воды и шелестом крыльев каких-то ночных птиц. Но вот пение стало громче — пение без слов, но от этого пения кожу Турслы закололо, волосы на затылке у неё зашевелились. Девушка обнаружила, что тоже поворачивает голову, как это делает Уннанна, и тут же осознала опасность: она может быть захвачена тем, что здесь происходит.
Она подняла руки и закрыла глаза, чтобы не видеть этого раскачивания, и, вспомнив о песчаной сестре, ухватилась за это воспоминание, как утопающий в море за брошенную верёвку. Ритм пения бился в её теле, но Турсла боролась с ним; не вполне сознавая, что делает, она встала во весь рост и начала маршировать на месте — не в такт движениям Уннанны, а по-другому, в ином ритме, чтобы вырваться из чар, навеваемых матерью клана.
Здесь собиралась сила, тело отзывалось на неё. Сила давила на девушку, как тяжёлая ноша, стараясь раздавить. Но Турсла сопротивлялась, губы её произносили слова, вышедшие из глубин сознания; а ведь она пыталась раньше раскрыть эти глубины и не смогла. И только в такой опасности они открылись.
Турсла открыла глаза. Всё было как и раньше — только Уннанна сдвинулась вперёд на троне Вольта. Один за другим к ней подходили ожидавшие мужчины. Она касалась их лба, глаз. И каждый уступал место следующему. Из концов пальцев, которыми Уннанна касалась мужчин, исходили небольшие конусы света, и каждый отходивший от неё уносил на лбу то же странное свечение.
Когда все были так помечены, они
Когда они вышли, Турсла опять посмотрела в зал. Уннанна снова сидела с закрытыми глазами. В зале струились потоки силы, они исходили ото всех; каким-то непонятным способом Уннанна отбирала у всех энергию, собирая её в единое оружие, чтобы потом нацелить это оружие и послать по своей воле.
Но Турсла не одна из них. Она стояла напряжённо, отыскивая в себе то, что должно ответить на призыв. Мысленно девушка обрабатывала это своё ответное оружие, думая о том, как бросит его — не как копьё, которое хочет получить Уннанна, но что же тогда? Щит? У неё недостаточно сил, чтобы создать преграду надолго. Но всё-таки что-то она может создать мозгом. Она вспоминала все виды оружия, которое применяется народом Торов, и с убыстрившимся дыханием остановилась на… сети!
Сжав кулаки так, что ногти врезались в плоть, девушка сосредоточилась на незнакомой энергии, не испытанной ею до той ночи у пруда, и подумала о сети — о сети, охватывающей ноги, задерживающей тех, кто идёт ночью, тех, кто собирается поставить ловушку. Теперь они сами будут захвачены.
Как кровь из смертельной раны, из Турслы уходила энергия. Если бы она могла воспользоваться дополнительными источниками, как Уннанна! Но сеть — несомненно, сеть! Пусть она опутает ноги Аффрика, захватит его там, куда он ушёл. Да будет так!
Девушка прислонилась к стене, чувствуя слабость в ногах, руки тяжело повисли по бокам, как будто у неё не хватает сил поднять их. Прижимаясь спиной к грубому камню, она скользнула вниз, развалины поднялись вокруг, как щит. Голова Турслы упала на грудь, девушка в последний раз послала ещё остававшуюся у неё энергию, чтобы усилить сеть, и ярко представила себе, как сеть обнимает спотыкающиеся ноги Аффрика.
Стало холодно, и Турсла задрожала. Вокруг было темно, она больше не слышала звуков, придававших силу мозговой стреле Уннанны. Послышался шорох крыльев. Турсла посмотрела вверх, в ночное небо над развалинами.
Там плясали два ночных мотылька, их прекрасные тонкие крылья слабо светились, такое свечение всегда сопровождает их во тьме. Они летали взад и вперёд, встречались и расставались. Потом больший мотылёк спустился и на мгновение сел на смоченное росой платье на груди девушки. Он размахивал крыльями и своими светящимися глазами смотрел прямо ей в глаза… а может, Турсле это показалось.
— Сестра, — прошептала Турсла, — приветствую тебя. Доброго полёта тебе сегодня ночью. Да пребудет с тобой благословение самого Вольта!
Мотылёк повисел и улетел. Турсла с трудом встала. Тело её болело, словно она целый день склонялась к ткацкому станку или работала на жатве в полях. Она не могла ясно соображать.
Придерживаясь рукой за стену, девушка вошла в зал. Никого нет, трон Вольта пуст. Турсла на мгновение остановилась, глядя на кресло. Попробовать снова? Она испытывала желание, странное желание. Ей хотелось увидеть, что произошло со всадником. Как там Мафра назвала его? Саймонд. Странное имя. Турсла повторила это имя, как будто пробовала на вкус, как будто имя может быть кислым или сладким.