Кошачьи врата : Преданья колдовского мира. Кошачьи врата
Шрифт:
Она постепенно овладевала собой.
— Саймонд, — Турсла заставила себя посмотреть ему Прямо в глаза, проверить, не успокаивает ли он её лживыми обещаниями. — Саймонд, я ведь из Торовых топей. Не знаю, как ты провёл меня через барьер, который установили люди из внешнего мира. Но я остаюсь тором. Твой народ сможет принять меня?
Он взял её лицо в руки, посмотрел прямо в глаза.
— Торы сами решили стать нашим врагом, мы не хотим враждовать с ними. К тому же я сам отчасти тор. А Корис сделал кровь Торов благословением, а не проклятием Эсткарпа,
Он рассмеялся, и всё лицо его изменилось.
— Странно. Ты знаешь моё имя, а я не знаю твоего. Доверишь ли ты мне его, чтобы показать свою добрую волю?
Девушка почувствовала, как её лицо, задубевшее от морской воды и песка, растягивается в ответной улыбке.
— Я Турсла из… Нет, больше я не принадлежу ни к какому клану. И я сама должна узнать, кто я.
— Узнать это нетрудно. Тебе помогут, — пообещал он.
Турсла улыбнулась ещё шире.
— Не сомневаюсь, — убеждённо ответила она.
Кровь сокола
Танри облизала израненные кончики пальцев и ощутила жгучий солёный вкус морской воды. Волосы липли к исцарапанному песком лицу, слишком тяжёлые от пропитавшей их воды, чтобы разметаться на ветру.
Какое-то время ей достаточно было того, что она выбралась из волн, осталась живой. Море — жизнь салкаров, да, но оно же может стать их смертью. Несмотря на фатализм и покорность судьбе, обычные для её народа, какие-то силы в Танри заставляли её упрямо стремиться к берегу.
Над головой раздавались крики чаек, резкие, пронзительные. И такие испуганные, что Танри подняла голову и посмотрела в серое после бури небо. На птиц нападали. Широкие тёмные крылья птицы отходили от груди, на которой хорошо был виден белый треугольник перьев — безошибочный знак. Сокол снизился, ударил когтями чайку, унёс добычу на вершину утёса и сел там, по-прежнему различимый с берега.
Разрывая жертву сильным клювом, хищник принялся есть. На лапе его красовались цветные ленты — знак службы.
Сокол. Дёвушка выплюнула набившийся в рот песок, руки её лежали на исцарапанных коленях, едва прикрытых нижней рубашкой. Почти всю одежду она сбросила, когда спрыгнула с корабля, шедшего прямо на покрытый белой пеной риф.
Корабль!
Она встала и посмотрела в сторону моря. Гнев бури по-прежнему поднимал высокие волны. На клыках прибрежных скал висел со сломанной спиной «Дикий боров». Вместо мачт — обрубки. На глазах у Танри волны снова подняли корабль и ударили о риф. Море быстро доламывало его.
Танри вздрогнула, осмотрела узкую береговую полоску песка. Кто ещё добрался до берега? Салкары всю жизнь проводят в море, неужели уцелела она одна?
Зажатый между двумя камнями, так что его не могли унести отступающие волны, лицом вниз лежал человек. Танри подняла исцарапанные, с изломанными ногтями пальцы и начертила в воздухе знак Воттина, потом произнесла древнюю
Шевельнулся ли этот человек? Или его просто сдвинула с места вода?
Он… это не моряк-салкар! Всё его тело, от шеи до середины бёдер, затянуто в кожу, ноги запутались в морских водорослях.
— Фальконер!
Девушка выплюнула имя обожжёнными солью губами. Хотя у фальконеров старинный договор с её народом, и они часто служат на кораблях салкаров матросами, их племя всегда держится особняком, это суровые молчаливые люди. В бою они хороши, это нужно признать. Но кто знает, какие мысли скрываются в их головах, почти всегда закрытых шлемами в форме птицы? Хотя этот потерял все свои доспехи и кажется теперь странно обнажённым.
Послышался резкий крик. Наевшийся сокол слетел к телу, сел на песок вне пределов досягаемости волн и продолжал кричать, поднимая хозяина.
Танри вздохнула — она знала, что должна сделать, — и побрела по песку к человеку. Сокол снова крикнул, тело его вызывающе напряглось. Девушка остановилась, осторожно поглядывая на птицу. Эти птицы обучены участвовать в бою, они рвут глаза и лицо противника. Это часть вооружения их хозяев.
Она заговорила громко, словно обращалась к человеку:
— Я не причиню вреда твоему хозяину, летающий воин, — и протянула вперёд израненные руки в старинном жесте мира.
Глаза птицы, маленькие красноватые угли, устремились на неё. Танри испытала странное ощущение, что эта птица разумнее других. Птица перестала кричать, но глаза продолжали смотреть угрожающе. Сокол перешёл на другую сторону от лежавшего без сознания человека.
Танри была далеко не неженкой. Как и все в её народе, она высока и сильна, может нести и поднимать тяжести, тянуть тросы и поднимать паруса, передвигать груз, если нужна помощь. Салкары живут на своих кораблях, и оба пола учатся морскому делу.
Девушка наклонилась, взяла наёмника под мышки и оттащила дальше от воды, а потом перевернула лицом вверх.
Во время последнего плавания у них на борту было с десяток фальконеров («Дикий боров» собирался зайти далеко на юг, где легко наткнуться на тёмный пиратский рейдер), но Танри вряд ли отличила бы одного от другого. Они постоянно ходили в закрывающих лицо шлемах и держались обособленно, а с экипажем на борту разговаривал, если было необходимо, только их предводитель.
Лицо мужчины покрывал песок, но он дышал, о чём свидетельствовали лёгкие движения груди под промокшей кожаной курткой. Девушка выбрала песок из его ноздрей, с тонкогубого рта. Между засыпанными песком бровями воина пролегала глубокая морщина, а всё лицо было неподвижно, как маска.