Кошачьи Врата
Шрифт:
Но мысли об ягненке, о травах, о той спокойной жизни, которую она так любит, исчезли после слов женщины, сидящей посредине помоста.
— Бросим жребий.
Перед ней стоит кувшин из старинного серебра с широким горлышком, и она указывает на него жезлом, появившимся из складок широкого одеяния.
В кувшине раздается шорох, там поднимаются маленькие белые кусочки, словно кто-то бросил в него обрывки бумаги. Кусочки поднимаются в воздух, образуют облачко, доходящее до головы сидящей женщины, летят быстрее облака над помостом, над сидениями — теми, что (увы!) пусты, и теми, которые заняты. Над каждым креслом они делают круг и летят дальше. И опускаются на колени женщины, сидящей в пяти рядах от сестры Мэйкизи. Они выбрали кислолицую сестру Виттл.
Сестра Виттл! Она удивляется такому выбору. Хотя никто на него не оказывал давления, никак не влиял. Она много раз видела такой жребий, и очень часто он выпадал на сестру, которая казалась наименее подготовленной для выполнения задачи. Но в конечном счете их всегда ожидал успех. Но чтобы сестра Виттл была послана от имени поредевшего Совета… такого странного выбора она уже много лет не видела.
Облако, сделав первый удивительный выбор, продолжало полет. Оно миновало один ряд, другой. Теперь оно приближается к ней. В груди у нее неожиданно становится холодно, облако минует последнюю сестру, которую могло бы выбрать.
И вот оно над ее головой, и белые мошки опускаются на ее плотно сжатые руки. Нет! Но никакие мольбы невозможны. Она должна оставить тепло, покинуть сестер, выйти в мир, из которого ушла, казалось, так много лет назад. Дикая земля, со шрамами, нанесенными войной, земля, которой сестры овладеть не могли. Но сомнения в жребии невозможны, белые клочки лежат на ней, они тяжелы тяжестью выбора, от которого не уйти.
Она встает, и белые клочки растаяли, как снег. Сестра Виттл тоже встает, вместе они проходят к основанию помоста и смотрят в лицо Всеобщей Матери. У той замкнутое лицо, она в совершенстве владеет им и спокойно смотрит на перемены в бесконечном течении дней.
— Жребий брошен и выбор сделан, — говорит она бесстрастно. На мгновение у сестры Мэйкизи появляется запретная мысль: Всеобщая Мать так же, как и все остальные, удивлена таким выбором. — Лорд Хранитель обещал дать эскорт для проезда через горы. По результатам гадания, самый благоприятный день — третий, начиная с сегодняшнего. Вы узнаете то, что знали наши далекие матери, и извлечете из этого знания то, что полезно для нас.
Никаких сомнений, справятся ли они с задачей; Мать так уверена в своих словах, словно посылает их в кладовую за припасами для обеда. Но Мэйкизи хочется закричать, что она не подходит для такого выбора, что она слаба в силе; она умеет только облегчать боль, но не знает, кто причиняет эту боль. А здесь, в Обители, ходит множество рассказов о существах, которые бродят в горах и опустошают землю. Они из-за этого жребия должны идти в самое сердце черной неизвестности и взять то, что им не отдадут добровольно и свободно, — самую суть силы!
— Решено, — вслух говорит сестра Виттл, но сестра Мэйкизи не может в ответ произнести ни слова.
Келси снова села на спальном матраце. Она — не сестра Мэйкизи. Она опустила руку, чтобы опереться на нее, но что-то ей помешало. У нее в руке оказался тот самый камень в мешочке, который она только что выбросила. Но она — это она, а не та, другая, в этом-то она уверена. Девушка закрыла глаза, отдернула руку от камня и сосредоточилась на собственных воспоминаниях.
Она работала на псарне со щенками, когда пришла телеграмма. Умерла тетка ее давно умершего отца, Джесси МакБлэйр, она ей казалась персонажем семейного предания. И завещала ей дом — последний остаток некогда обширного поместья. Адвокат объяснил ей, что она должна принять наследство.
И она отправилась в Шотландию, надеясь наконец обрести собственный дом, — и увидела развалины, только одно крыло было еще обитаемо, да и то быстро разрушалось. Ее окружали мрачные кислые лица, и ей не понравилось ни это место, ни населяющие его люди за те немногие дни, что она там провела, — прежде чем произошло это. Она не дочь силы…
Келси сжалась, прижала колени к груди, охватила их руками. Руку, которая во сне каким-то образом призвала камень, покалывало, и девушке казалось, что она видит слабый синеватый свет. Она пинком накрыла мешочек одеялом.
В темноте за ее занавесом что-то шевельнулось, и девушка ощутила мускусный запах дикой кошки. С пола на нее смотрели желтые глаза.
— Иди к своим котятам! — прошептала Келси. — Разве недостаточно ты натворила бед, принеся это… эту штуку сюда, в Долину?
Она никак не ожидала от кошки ответа, тем более такого сильного принуждения: она должна быть очень осторожна и внимательна, требуется все ее внимание. Девушка изо всех сил боролась с этим принуждением. Может, та, которую она видела во сне, которой была во сне, берет власть себе. Потому что вопреки желанию Келси развела плотно сжатые руки, взяла мешочек и спрятала его в одежде. Он лежал там, теплый, пульсирующий, словно обладал собственной жизнью. В прошлом ей случалось держать мелких животных, и от них исходило такое же биение и тепло жизни.
По-прежнему под действием приказа, который не могла нарушить, Келси встала и взяла плащ с капюшоном, который ей дали, обула мягкие полусапожки, плотно завязала пояс. Быстроногая нетерпеливо расхаживала взад и вперед, однако молчала. Но вот она вытянула тупую мордочку, острыми зубами схватила край плаща и потащила девушку к двери.
Келси послушалась — сила, действовавшая на ее, мозг, подавила страх и упрямое стремление к свободе — и молча вышла в ночь. Луна стояла высоко и ярко освещала небольшую группу домов. Кошка, по-прежнему сжимая в зубах край плаща, двинулась в сторону холмов. Шаг за шагом, продолжая бороться с принуждением, Келси проделала тот же путь, что и днем.
Дважды она проходила мимо часовых, и они ее словно не замечали. Никто не окликнул девушку, не заметил ее прохода, а если бы и окликнули, она не ответила бы. Страх ее усиливался, теперь он немного подавил принуждение, заставлявшее ее идти. Она попыталась повернуть назад, но все равно это оказалось невозможно.
Они уже миновали большой камень, который по приказу Дагоны передвинули на то место, где был погребен злой стержень. Тут кошка остановилась, выпустила край плаща, зарычала и лапами толкнула маленький камушек, отбросив его на большой. Но Келси пришла сюда не для того, чтобы быть свидетелем этого действия. Потому что кошка сразу двинулась дальше, она продолжала подниматься. А туда, куда шла Быстроногая, должна была идти и Келси.
В стене холма открылась узкая расщелина, из нее послышалось мяуканье. Быстроногая прыгнула туда, девушка последовала за ней. Пришлось пригнуться, чтобы пройти под нависающим камнем. Поначалу проход был узкий, а потом в темноте она ощутила вокруг свободное пространство. Откуда-то из тьмы ветер доносил зловонный запах. Девушка услышала кошачье рычание, звуки схватки и прижалась к стене, ничего не видя в темноте и не пытаясь добраться до сцены боя.
Внезапно в темноте ее коснулось чье-то тело, жесткие волосы или шерсть прижались к руке, ее старались подтолкнуть к месту схватки. Девушка свободной рукой раскрыла мешочек и извлекла колдовской камень.