Кошачий глаз

Брайан Дуглас

– Понимаю, – прошептала Галкарис.

Кошка встала на задние лапы и превратилась в женщину. Острые кошачьи уши чутко шевелились, улавливая малейшие звуки, усы встопорщились на мордочке. Прищуренный глаз был слеп, а открытый слезился и выглядел больным.

– Теперь настала пора, – сказала богиня-кошка. – Вы достигли лабиринта и уничтожили моих тюремщиков. Твои друзья скоро найдут мой глаз. Я хочу быть рядом, когда это случится.

– Почему?

– Потому что люди, даже лучшие из них, алчны. Они захотят

присвоить мой глаз. Этого нельзя допустить. Я ослепну окончательно и умру, а люди… погибнут. Нельзя брать то, что принадлежит богам.

– Хорошо, – прошептала Галкарис. Она не понимала, для чего богиня ведет с ней этот разговор.

Зачем объяснять вещи, которые простой девушке, рабыне, знать совершенно не обязательно?

Как будто прочитав мысли своей собеседницы, богиня-кошка проговорила низким мурлыкающим голосом:

– У тебя есть нечто не твое.

– У меня нет ничего, что я могла бы с полным правом назвать моим, – возразила Галкарис.

– У тебя есть нечто мое, – пояснила богиня, усмехаясь.

– Забери это, – взмолилась Галкарис, – и не играй со мной в загадки! Меня это мучает.

Богиня-кошка покачала головой и превратилась в Сешет, такую, какой запомнила ее Галкарис по Палестрону. Сешет запела какой-то древний гимн на неизвестном языке, и Галкарис невольно потянулась к ней. Женщины обнялись. Галкарис почувствовала, как нечто исходит из нее – девушке почудилось, что она умирает, таким сильным и болезненным было это расставание с духом богини.

Уже теряя сознание, она обвисла на руках Сешет. Возвращая себе обличье женщины-кошки, богиня прошептала на ухо Галкарис:

– Ты приняла в себя мой дух и донесла его до этого места, Галкарис. Я дарю тебе мое благословение. Ты будешь свободна, как любая кошка. Ты не будешь зависеть ни от одного из своих чувств.

Окутанная сиянием, величественная, удалялась женщина с головой кошки. Она двигалась в сторону лабиринта, и с каждым ее шагом золотые стены вспыхивали все ярче. Галкарис закричала… и проснулась.

– Ты орешь во сне, – с недовольным видом произнес Апху, наклоняясь над ней. – Отвратительная привычка. Твой господин выгонит тебя из своей постели. Такое просто невозможно терпеть!

* * *

Следуя за белой кошкой, Конан и Муртан вышли из лабиринта.

– Галкарис! – воскликнул Муртан, бросаясь навстречу девушке. – Ты цела? Этот негодяй ничего с тобой не сделал?

– За кого ты меня принимаешь? – фыркнул Апху, поднимаясь с песка. – Женщины сами забираются в мою постель, если ты об этом. Впрочем, ты, кажется, сам оставил ее на мою милость.

Муртан скрипнул зубами. Галкарис выглядела вполне довольной, только побледнела и осунулась.

Конан подошел ближе, насмешливо улыбаясь.

– Где мой камень? – осведомился Апху.

– Ты о каком камне говоришь? – удивился Конан. – Насколько я могу судить, в лабиринте не нашлось ничего твоего, Апху. Ничего, что принадлежало бы тебе или Сету.

Апху щелкнул пальцами, и прямо из пустоты на песке разгорелся огонь. Внутри пламени показалась человеческая фигура.

– В последнее время я часто беседовал с этим господином, – Апху кивнул на мужчину, сидящего в огне. – Этот огонь по преимуществу представляет собой видение. Способ преодолеть расстояние и увидеть того, кто находится очень далеко от тебя. Но после произнесения особых заклинаний видение превращается в нечто большее.

– Ты можешь вызвать не только образ человека, но и его самого, – сказал Копан, морщась. – Я слыхал о подобных штуках.

Апху отвернулся от него и заговорил с видением:

– Грист!

– Это опять ты, – устало произнес Грист, вскидывая голову. – Мне надоело ждать. Что ты хочешь узнать от меня на этот раз?

Апху молчал. Грист пожал плечами:

– Я сижу в моей бедной хижине и жду, пока ты исполнишь обещание. Я ненавижу мою бедность! До богатства – рукой подать, а я прозябаю в нищете. Ты уничтожил Муртана, как обещал?

– Нет.

Человек внутри пламени вскочил и сжал кулаки.

– Проклятье, колдун! Чего же стоят твои обещания! Я рассказал тебе о нем все, что знал.

– Ты знал не слишком много, – заметил Апху.

– Побольше, чем ты!

– Эй, может быть, вы оставите свои ссоры на потом? – вмешался Конан. – Или ты решил напоследок раскрыть перед нами все изумительные бездны твое души? Учти, Апху, нет такой низости, которой я не ожидал бы от колдуна. Тебе не слишком удалось меня удивить.

Огонь вокруг Гриста поднимался все выше. Пламя начало реветь. Грист стоял, подбоченившись, и наблюдал за происходящим.

Странное это было зрелище: люди, между которыми пролегали лиги и лиги трудного пути через несколько стран, могли видеть друг друга и разговаривать.

Белая кошка носилась по песку, как легкая, почти невесомая тень, и вдруг прямо к Апху приблизилась рослая женщина, облаченная в узкое белое одеяние. Она как бы встала из песка – самого превращения кошки в богиню никто не видел. Это произошло неуловимо для человеческого глаза.

Видел это один только Грист, погруженный сейчас в магию Апху и потому обладающий нечеловеческим зрением. Он вытаращился на богиню.

– Значит, это правда! – воскликнул он. – Вы встретили ее в Песках Погибели!

– И освободили, – негромко произнесла богиня. Ее голос шелестел, точно песок, гонимый ветром, но в нем еле уловимо звенели мелодичные нотки. Как будто очень далеко кто-то тихо играл на серебряных колокольчиках. – Я теперь свободна! – звон колокольчиков приблизился. – Свободна!