Кошачий переполох (сборник)
Шрифт:
Ди благополучно укатила с собаками – я попрощалась с последними без всякого сожаления и пошла поговорить с Дженет. Гусей у запруды не оказалось. Зато в углу луга, возле перекосившегося навеса среди крапивы, лежало нечто большое, округлое и белое. Но не могла же гусыня умереть от шока? Что, что я скажу Дженет? И, струсив, я промолчала. Только извинилась и спросила, как они. А про себя решила, что на обратном пути все выясню, и, если гусыня скончалась, тогда и придумаю, как попозже сообщить об этом Ризонам.
Дженет разговаривала со мной тоже как-то встревоженно. С гусями все хорошо, заверила она меня (про что-то большое и белое у дороги она не знала). И извинилась, что шлепнула Тилли. Не совладала с собой. Так Тилли и надо, заверила я ее. Но мне обязательно следует позвонить Ди и сказать, чтобы она выкупала Тилли в антисептическом растворе, категорично сказала Дженет. Ведь разрезы у нее
Жалко, что ему не удалось поиграть с этими собаками, заявил Сафра, внимательно наблюдавший за всем из вольеры. С ними не соскучишься!
И конечно, он не сообразил, что это Похитительские Собаки, осведомилась Шани, покидая кошачий дом с быстротой, какую проявляла, только когда гости отправлялись восвояси. Еще хорошо, что Она Умна За Них Двоих!
Глава одиннадцатая
Да, умна она была, бесспорно. Таким женским практичным умом. Я без труда могла представить себе, как она вяжет или организует игры котят.
А вот Сафру посещали минуты истинного вдохновения и конструктивного мышления. Например, я бросала ему его любимую игрушечную мышь, а он заталкивал ее под бюро, распластывался на животе и наблюдал, как я выуживаю ее оттуда раскладной линейкой. Именно это его особенно привлекало – наблюдать, как линейка зацепляет сбежавшую игрушку. Вскоре он уже нес мышь к бюро во рту, старательно заталкивал ее подальше, а затем принимался орать, чтобы я пришла и повозила под бюро линейкой. Это повторялось так часто, что я начала оставлять линейку под бюро, и тут Сафру посетила еще одна конструктивная мысль. Значит, вот этим я загребаю мышь и вытаскиваю ее наружу. Водяным пистолетом он пользоваться так и не научился, но линейкой-то он двигать может! И он начал ею двигать – положив одну лапу на ближний ее конец (как я прижимала ее ладонью, что он и перенял), а потом мчался посмотреть, не появилась ли мышь. Иногда она появлялась, и Саф приходил в неистовый восторг и принимался подкидывать ее, прежде чем засунуть обратно и опять поелозить линейкой. Впрочем, торжествовал он редко, так как двигал линейкой вслепую. Но он сообразил, какая связь существует между линейкой и появлением мыши из-под бюро, и орудовал линейкой, как механик – рычагом.
Про один из самых ярких случаев подобного рода я услышала от дамы, продавшей котенка людям, ничего не знавшим о замашках сиамов, а потому постоянно ей звонившим, чтобы рассказать ей об очередной проделке. Они меняли в доме проводку, и котенок завел манеру исчезать под полом в одном месте, а вылезать наружу совсем в другом. Они всячески старались ему препятствовать, но стоило им отвернуться, как он молниеносно нырял под половицу, и приходилось тратить уйму дорогого рабочего времени, чтобы извлечь его на белый свет. И тут электротехник придумал привязать веревочку к ошейнику котенка, затем его сажали под половицу и звали из противоположного угла комнаты, где тоже была снята половица. Котенок проскакивал под полом и ликующе вылезал в новую дыру – и вытаскивал привязанный к веревочке электрошнур, который электрик затем вытравливал весь и подсоединял. «Сэкономил часы и часы, которые ушли бы на поднятие половиц», – с гордостью сообщила его первая хозяйка. Ну, я бы поостереглась: что, если бы веревочка зацепилась там за что-нибудь, и половицы пришлось бы снимать куда быстрее, чтобы вызволить котенка? Но может, он был исключением. Может, он даже сейчас подрабатывает подручным электрика? Что было дальше, мне услышать не довелось. И я только думала, вспоминая, как Сафра воспользовался складной линейкой, чего бы он не сумел достичь при некотором поощрении.
Мне приходится выслушивать множество историй об умных кошках. И необязательно сиамских. Все породы, включая и «простых», имеют своих вундеркиндов. Например, у аптекаря в соседней деревне его огромный, покрытый шрамами рыжий кастрированный кот вдруг начал часами где-то пропадать, а возвращаясь, благоухал «Шанель № 5» – аптекарь узнал аромат этих духов, так как сам ими торговал. Заинтересовавшись, он как-то последовал за котом, который шел и шел по дороге, пренебрегая скромными коттеджами, а потом свернул в ворота местного помещичьего дома и зашагал по дорожке, словно все тут принадлежало ему. Подойдя к парадной двери, он носом приподнял крышку
Тот же кот однажды (что больше вязалось с его разбойничьей внешностью) сожрал всех рыбок в декоративном прудике в саду приятеля его хозяина. Приятель, который тоже жил в порядочном отдалении от аптекаря, жаловался, что его рыбки исчезают непонятным образом. «Может, их цапля хватает?» – предположил аптекарь, узнавший об истинной подоплеке этих исчезновений, только когда однажды увидел, как его кот шествует посередине дороги с последней – и самой крупной – золотой рыбкой во рту: хвост извивается справа, голова дергается слева. Аптекарь попытался ее спасти, но кот добычи не отдал, так что бедняге пришлось подхватить кота на руки и отнести его с рыбкой домой со всей возможной быстротой, пока их никто не увидел. Когда он в следующий раз встретил своего приятеля, тот сообщил, что пустил в пруд рыбок помельче. Предположительно их кот счел недостойными своего внимания, поскольку ни единой не тронул. «Согласитесь, это уже предел», – сказал аптекарь. И мне оставалось только согласиться.
Пределом была и история о каком-то деревенском жителе, владельце двух кокер-спаниелей, который в минуту неосторожности взял у городского друга черного полусиамского котенка. По прибытии в свой новый дом котенок прошествовал на кухню, поставил спаниелей на место, съездив им лапкой по носу, и мгновенно приспособился к деревенской жизни. Утром его хозяин услышал фырканье и пыхтенье, доносившиеся с соседнего луга, отправился туда и увидел, как котенок лупит лапкой по носу корову, которая угрожающе нагнулась к нему. И корова тоже была поставлена на место. Позже его хозяин с ужасом наблюдал, как котенок прыгнул на спину бычку, уцепился за кудерьки на могучей шее и держался на ней, как ковбой, пока бычок носился по лугу. Ободренный этими успехами, котенок был затем застигнут, когда, усевшись позади коровы, упоенно бил лапкой по ее хвосту, которым она, видимо, полагая, что ей докучает какая-то огромная муха, сердито хлестала из стороны в сторону. А еще он подкрался к сороке, уцепился за ее хвост, когда она взлетела, и путешествовал по воздуху, пока зажатое в его зубках перо не выдернулось. Встав на ноги, котенок забрал перо в дом, и оно много дней служило ему любимой игрушкой, пока не растрепалось настолько, что его нельзя было уже ни подбрасывать, ни брать с собой спать. А когда он не вступал в поединки со смертью, докончил его владелец, то любил забираться на остролист у дверей, грызть листья и вытаскивать лапкой колючки изо рта. Что я на это скажу? Ну, ответила я слабым голосом, это в нем, наверное, сказывается сиамская кровь.
Полусиамы, рождающиеся от незапланированных спариваний с простыми кошками, отличаются изящностью линий, плюшевой шерстью и зычными голосами. Они часто бывают черными и неизменно куда более склонны оказываться в непредсказуемых катастрофических положениях, чем другие домашние кошки. Современные кошки восточной породы – результат спланированного скрещивания сиамов с другими породами – обладают такой же репутацией, но я, памятуя о собственном опыте и всех жутких историях, которых наслышалась, не могу поверить, что хоть кто-то способен превзойти чистокровного сиама по части всяких невероятных штук. Вот, например, история, которую мне поведала женщина, захватившая своего сиамского котенка (первого, каким она обзавелась, и была покорена тем, как он ходил за ней повсюду, точно собака) купить картофеля у старика, который пополнял свою пенсию, продавая овощи. Жил он в двух кварталах от нее. Перепугавшись уличного движения (это была его первая прогулка по улицам), котенок, едва старичок открыл дверь, взобрался по его ноге. «Естественно, его больной ноге», – сообщила моя собеседница.
Она содрала сопротивляющегося Альфреда со спины старика и унесла домой, а когда снова пришла за картофелем – без Альфреда по очевидной причине, – ей прямо на пороге были предъявлены раны. Раз! – старичок засучил брючину. «Видите где? Черт, я же чуть не заорал! И всю ночь болело», – сообщил он ей. Хотя она так ничего и не увидела, молясь, чтобы никто из прохожих ничего не заметил и не сообщил бы в полицию на них за непристойное поведение на улице.
– Сколько людей говорили, какой он красивый котик, а затем все портили, добавляя: сразу видно, что он ваш, – докончила она.