Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
— Так какой номер вас интересует?
Уоррен вытащил из нагрудного кармана блокнот, полистал его и отыскал страницу с нужным номером, который продиктовал ему по телефону Мэтью.
— Вот этот, — протянул он Фионе блокнот. Она заглянула в него.
— Такого зверя нет, — разочаровала она Уоррена.
— Как это?
— У нас в штате номера не могут начинаться с цифры.
— Но свидетель запомнил этот номер, — настаивал Уоррен.
— Он ошибся. У флоридских номеров такая комбинация: три буквы, две цифры и еще буква. Компьютер выбирает наугад произвольное сочетание цифр и
— Вы в этом уверены? — спросил он.
— Уверена ли я, что мой домашний телефон — его, кстати, нет в справочнике — 381–3645? — удивилась Фиона, приподняв бровь.
Глава 7
Спортзал полицейского управления не уступал по размерам хорошему школьному залу, он был неплохо оснащен, вовсю работали кондиционеры, и сейчас, около пяти часов дня, там было малолюдно.
Во всем огромном гулком зале, помимо Мэтью и Блума, тренировались еще двое. Один без устали нанизывал круги на беговой дорожке, другой в темно-синих плавках занимался штангой. Палящее солнце пробивалось сквозь стекла высоких, широких окон, стояла ясная погода. Как, впрочем, и вчера. В городе поговаривали, что это проделки русских. А у них там гласность. Новые идеи с трудом приживались в штате Флорида.
Блум был в серых тренировочных штанах и такой же футболке, с эмблемой полицейского управления Калузы. Мэтью натянул черные спортивные брюки и белую тенниску. Оба были в кроссовках. Блум возвышался над Мэтью сантиметров на десять и был тяжелее его на несколько фунтов. Он предполагал обучить Мэтью таким приемам борьбы, которые сводили на нет это преимущество.
— Ты немного поправился, — покачал он головой.
— На десять фунтов, — ответил Мэтью.
— Многовато, приятель, у тебя даже живот наметился.
— Знаю.
— Походи сюда каждый день, побегай.
— Да, надо бы.
— Столкнись ты с теми двумя ковбоями теперь, они прокатили бы тебя по всей 41-й улице до самого Форт-Мейерса.
Этот кошмар до сих пор преследовал Мэтью. Двое парней из Ананбурга однажды здорово намяли ему бока в баре. Он их догнал и отделал по первое число. Но самое страшное состояло в том, что его охватил страх. Он боялся, что они нападут на его след и ему не поздоровится. Блум постоянно твердил, что успех заключается не в удаче, а в мастерстве. В умении опередить противника и проломить ему башку до того, как он доберется до твоей. Блум втолковывал ему, что поднять руку на человека можно лишь освободившись от страха. Вам никогда не научиться драться по-настоящему, если у вас нет злости на таких ковбоев, которые готовы поиздеваться над вами, прежде чем выпустить вам кишки. Эти парни стали воплощением страха. Для того чтобы их одолеть, придется понатореть в выдавливании глаз и ломке хребтов.
— Если хочешь, давай сначала разомнемся, хорошо? — предложил Блум.
Они подошли к матам. Блум двигался достаточно грациозно для человека его комплекции. Мэтью, с едва намечающимся брюшком, не таким уж пока и солидным, передвигался куда медленнее и был неловок в ближнем бою. Пыхтя и отдуваясь, он крутился около Блума, пока наконец не смог провести стоящий апперкот.
— Порядок, — дернул головой Блум.
Последовал резкий удар в плечо Блума. Борись они по-настоящему, Блуму пришлось бы нелегко.
— Ну что, мы с тобой опять по разные стороны баррикад? — спросил Блум, тяжело дыша, и, сделав ложный маневр, нанес два быстрых коротких удара в челюсть. Было очень больно. Мэтью отступил назад и принялся кругами обхаживать Блума.
— Ты ведешь дело Лидза?
— Да, пришлось взяться.
— Подтверждаешь свою репутацию?
— Какую же?
— Отбираешь самые верные дела. — Блум улыбнулся. Это он так шутил. Три последних дела Мэтью можно было назвать как угодно, только не верными.
— Мы стараемся, ловим преступников и считаем дело сделанным, — говорил Блум. — А тут заявляешься ты и путаешь нам все карты. Скажи, Мэтью, почему бы тебе не сделать мне подарок?
— Что за подарок?
— Стал бы ты прокурором. Мы бы работали в одной связке.
— Да? — удивился Мэтью. — А что, Скай уходит на покой?
В противоположном конце зала штангист занялся боксерской грушей. Ритмичные глухие удары сопровождали их бой. Правда, это нельзя было назвать настоящим боем, они пританцовывали друг против друга, то сближаясь, то расходясь, делая большие круги, и время от времени доставая другого кулаком, пот заливал им лицо, футболки потемнели от влаги.
— Скай метит на Север, в Талахасси, — ответил Блум.
— А что это за крупную дичь он собирается подстрелить, Мори?
— Крупную дичь? — состроил Блум невинные глазки.
— До меня слухи дошли, — сказал Мэтью.
— И кто этот осведомитель?
— Маленькая желтая пташка.
— Что до меня, так я глух, слеп и нем, — сказал Блум.
— Может быть, журналисты чего-нибудь раскопают. Я не теряю надежды.
— Возможно, мы тоже все ждем.
— Чего?
— Спроси у своей пташки. Ну что, на сегодня хватит?
— Вполне, — обрадовался Мэтью.
Они подошли к своим сумкам, вытащили полотенца и принялись вытирать лицо и шею. Оба тяжело дышали.
— Можно тебя кое о чем спросить? — произнес Мэтью.
— Только не об этом деле.
— Нет, про арест Лидза.
— Давай.
— Расскажи мне, как это было.
— Да ничего особенного. Мы пришли к нему утром с бумажником, тем, что обнаружили на месте преступления. Это был явно его бумажник. Он вышел к нам в пижаме и не стал отрицать принадлежность бумажника. По нашей просьбе он пошел с нами. В кабинете капитана мы его допросили, и когда поняли, что ему не отвертеться, подключили Ская.
— Когда это было?
— Ты спрашиваешь, когда появились улики?
— Да.
— Когда позвонил Тран Сум Линх.
— И что он сказал?
— Сказал, что видел человека, который убил его друзей.
— И что дальше?
— Мы устроили очную ставку. Он опознал Лидза и сказал, что уверен, что именно Лидз выходил в ту ночь из дома убитых.
— А когда появился второй свидетель?
— На следующий день. После того как Лидзу было предъявлено обвинение.
— В среду?
— Может быть.